Александр Сурков: По особо важным телам

Шульга упирает ноги в металл, откидывается спиной так, чтобы максимально расслабить стянутые пластиком руки. Конвоиры молчат как рыбы, не давая информации к размышлению. Остается лишь ждать, по ходу дела анализируя те крохи информации, которые он имеет.

Итак, все сначала. Группа летела в Чугуев с усыпленным пленником на борту. Пленник — не простой сепар-язык, а дерзко похищенный из-под Ростова беглый экс-президент Украины. Потому и работали в условиях полной секретности. Вынужденную посадку в Краматорске сделали после того, как их «кукурузник» неожиданно обстреляли на своей стороне, ранив Еврея с Шаманом и перебив маслопровод. Предположить, что такой обстрел был специально подстроен, чтобы их завести в засаду, мог лишь конченый параноик. Откинули, думаем дальше.

Приземлились в 22:03. Шамана и Еврея увезли на реанимобиле, с ними разрешили поехать Ласке. И снова же, будь эта операция направлена против их группы, повязали бы сразу всех. Потом, примерно в 22:30, принимавший группу спецназовец СБУ снял его на айфон и куда-то отправил фото. Вот тут, похоже, все и завертелось. Да так лихо, что уже к девяти утра его ждали в прокуратуре с подготовленным и согласованным обвинением…

Важно. Прокурорский назвал его настоящим именем, хотя после прихода в группу он, по новым документам, был уже не Велецким, а Шульгиным. Ликвидация предателя Лесникова, в которой его обвинили как в заказном убийстве, была показательной казнью, санкционированной на самом верху. Те, кто предъявил ему обвинение, похоже, об этом не знали. Или же знали, что еще хуже…

Но самое главное — рамки времени. На все про все у неизвестных было не больше семи часов, причем посреди ночи с пятницы на субботу. Дела легально-официальные у нас так быстро не делались отродясь. А тут с лету были задействованы люди из СБУ, прокуратуры и, если его везут в автозаке, то, стало быть, и МВД. Тут не дурной инициативой попахивает, и даже не диким стечением обстоятельств. Очень все это напоминает кропотливую разработку, которая ожидала своего часа …

И какие из этого сделать выводы? А вот как раз выводов не нужно делать, наверное, никаких. Потому что если эта версия оправдается хоть на двадцать процентов, то он, Шульга попал в такой суровый водоворот, из которого ему выбраться не проще, чем таракану спастись из слива спускаемой ванны …

От этих далеко не радужных мыслей его отвлек стук двери. Конвоир:

— Чуєш, нам ще далеко їхати. То давай браслети зніму, бо без рук залишишся. Тільки, хлопче, не роби дурниць! Смикнешся — пристрілимо к *беням!

Ага, все-таки полицейские. Им за последние годы вбили в головы если не уважение к правам человека, так хоть элементарное понимание, что за незаконное обращение с заключенным можно и по полной отгрести. Если ведут себя «по-людски», значит, толком не знают кого везут…

Он дисциплинированно подал руки спиной в проход, ощутил щелчок бокорезов.

— Ганчірку з очей стягнеш після того, як двері закрию! — предупредил естественное движение Шульги конвоир. — Як приїдемо, сам накинеш. А щоб нам спокійніше було, я тебе звичайним наручником пристібну…

Два щелчка, и правая рука прикована к арестантской кабинке.

Дверь закрылась. Размяв свободную руку, Шульга скинул с головы опостылевший «капюшон», прищурился, привыкая к слабому свету…

Да, автозак. В мерцании дежурной лампы на потолке можно разглядеть лишь общий абрис отсека и две фигуры на боковых сиденьях. Форма на них полицейская, старого образца, понятно, недолюстрированные-неаттестованные, старой гвардии. «Укрофашистов» в четырнадцатом предусмотрительно не гнобили, вот и остались на службе. А вот с этими можно попробовать…

Шульга привычно просчитал варианты освобождения. Мужики не ожидают его нападения, иначе бы не сняли наручники. С другой стороны, они не представляют, на что он способен. Дело не в подготовке, а в привычке сперва убивать, и только потом думать и рефлексировать. Но в том-то как раз и дело. Чтобы вырваться отсюда, как минимум одного придется покалечить или убить… Нет. Ситуация пока не критическая, свои где-то рядом, выручат. Не стоит нескольких часов свободы жизнь этих ментов. Тем более — пожалели. Ладно, доберемся куда везут, а там уж посмотрим, что за дела…

Машина двигалась рывками, то разгоняясь на ровных участках, то переползая ямы и рытвины. Значит, не по главной трассе пошли. Почему? Не хотят привлекать внимания? Или в какую-то глушь везут?

Нет хуже занятия, чем грызть себя вопросами, на которые нет ответов. Чтобы занять голову, Шульга принялся думать о том, что он знал — восстанавливать в памяти подробности той ликвидации. Может всплывут в памяти какие-то, полгода назад несущественные, детали — ведь ноги у происходящего явно растут оттуда…