Андрей Дышев - Точка замерзания крови

Я обошел станцию, глядя на окна, но ни в одном из них не горел свет. Входная дверь, обитая жестью, была заперта, и на стук никто не отзывался. Я стучал кулаком, ногой, звал на помощь, но все было тщетно. Вполне возможно, что террористы прихватили с собой и техника, который дежурил на станции.

Стеклянные двери кафе были закрыты изнутри на замок, но, к счастью, форточка пищевого блока была распахнута настежь, и мне удалось в нее пролезть головой вперед.

Я упал на жирный пол, сел и некоторое время прислушивался к тишине. Электрическая плита еще не остыла, и я долго отогревал окоченевшие руки, прижав ладони к конфоркам. Потом отыскал чайник, налил в него из большого бака воды и поставил кипятиться.

В подсобке я нашел три предмета, которые могли бы оказаться очень полезными в моем положении: большой кухонный нож, топор и ломик. После недолгих колебаний я сунул за пояс только топор. Этой штукой проще всего взломать дверь станции. Там же я раздобыл старый, пропахший помоями армейский бушлат и варежки.

Кофе я решил выпить по-человечески, в зале. Прихватив с барной стойки ополовиненную бутылку коньяка, я развалился в глубоком кресле и стал стремительно возвращаться к жизни. Голубоватые тени замерли на стенах и потолке кафе. В сумраке можно было различить призрачные силуэты столов, стульев, сложенные из нетесанных булыжников декоративные перегородки, отделанные лакированной вагонкой. Днем, всего несколько часов назад, здесь было многолюдно, толпились у стойки загорелые до черноты горнолыжники – в ярких комбинезонах, фирменных налобных повязках, поверх которых отсвечивали желтыми стеклами широкие очки; за столиком в углу шумно гудела толпа "чайников", одетых в нелепые куртки-"аляски", старые спортивные костюмы, допотопные солнцезащитные очки; начинающие покорители горных склонов активно употребляли спиртное, перебивая друг друга, взахлеб рассказывали о своих успехах и падениях и с благоговением поглядывали на "фирмачей". В зале пахло свежим морозом, подгоревшим кофе и шашлыками, а за окнами полыхали ослепительным пожаром ледники и горные вершины…

Меня стало клонить ко сну и, прогоняя навалившуюся на меня истому, я потянулся, вскочил с кресла. О себе я позаботился. Теперь надо было помочь людям, оставшимся в холодном вагоне, подвешенном над пропастью.

В тамбуре, где находились умывальник, гардероб и ящик для лыж, я увидел дверь с табличкой "Посторонним вход воспрещен". Если мне не изменяет память, этой дверью пользовался персонал станции и, возможно, через нее можно попасть в диспетчерскую и машинное отделение.

Дверь была заперта на щеколду, и мне не пришлось воспользоваться топором. Аккуратно надавил на дверь плечом, и та, недолго сопротивляясь, звякнула и распахнулась. Наверх вела лестница. На ее пролетах не было ни одного окна, и я поднимался в полной темноте, почти наощупь.

Второй этаж. Поворот налево. Длинный коридор, по обе стороны которого белели двери. Это была небольшая гостиница, точнее, приют, где можно было разместить на ночлег дюжину человек. Как-то мне пришлось остаться здесь на ночь. В ноябре прошлого года, в самый разгар схода лавин, я с ребятами выловил у скал Пастухова двух безумцев – московских студентов, которые в спортивных костюмах и кроссовках намеревались штурмовать Эльбрус. Поздно вечером мы приволокли их сюда. Парни были обморожены, пришлось принимать экстренные меры и оставаться здесь до утра.

Стараясь не греметь своими пластиковыми колодками, я прошел в конец коридора, поднялся еще на этаж выше и зашел в комнату диспетчера. Широкое, на полстены, окно, пульт с телефоном прямой свзя с "Кругозором", стартовый рубильник, кнопки подачи сигналов.

Я поднял трубку и покрутил ручку. Телефон был исправен, но с "Кругозора" никто не ответил. Странно все это. Эльбрус словно вымер. Дежурные техники, конечно, никогда не отличались особой бдительностью и по ночам спали крепким сном горцев. Но ведь ныне ночь особая!

Я не видел и не знал, как террористы обошлись с техником "Кругозора", но раз он отправил нас на "Мир", то, смею предположить, он цел и невредим.

Я взялся за рубильник и включил массу. В диспетчерской вспыхнул свет. Лампочка была тусклой, но на мгновение ослепила меня. Прикрывая глаза ладонью, я кинулся к стене, нащупал выключатель и нажал кнопку. Комната снова погрузилась во мрак.

Все ли правильно я делаю, думал я, возвращаясь к пульту. Взялся за рукоятку управления транспортным тросом. Все просто: если потянуть рукоятку на себя, вагон поднимется ко мне, на "Мир". Если от себя – заскользит вниз, на "Кругозор".