Николь Руссо - Золотой Легион

И сейчас в его обязанность входило по утрам толкать перед собой тележку с хлебом и сушеными бананами, оглашая дворы пронзительным возгласом: «Panaderia! А кому свежий хлеб!?».

Его тошнило от этой ненавистной работы. Закончив ее к обеду, он обычно спал в своей крохотной комнатушке за пекарней в конце района Ведадо. Вечерами бестолково шлялся по оживленной набережной Малекон. Норовил облапошить незадачливых прохожих или просто выпить белого рома с желтой этикеткой, самого дешевого в компании таких же, как и он сам, неприкаянных.

Рюкзак был уже почти полон, разобрать осталось лишь папенькину «сокровищницу». Эмилио возил ее с собой по привычке, особо не заглядывая внутрь. Старая обшарпаная железная коробка из-под какого-то американского печенья или конфет со стершимися буквами и рисунками размером с обычную толстую книгу.

– Так, что тут? Пара фотографий. На одной папик с такими же отъевшими морды полицейскими. На выброс. Открытка с Капитолием также полетела в мусорку. Пару фишек из казино, не зная зачем, сунул в сумку. На счастье, может, пригодится. Несколько форменных пуговиц, сигарная гильотина с треснувшей ручкой, ракушка – мусор одинокого человека. Лишь на мгновение отца стало жалко. Но только на мгновение. И он продолжил копаться дальше…

На дне коробки лежал небольшой, но тяжелый кулек из старой газеты размером с крохотный обломок карандаша. Свернутый трубочкой и перевязанный куском джутового шнура. Очень пыльный и старый. Узел не поддавался, пришлось развязывать зубами. И вот на ладонь легла небольшая, но очень тяжелая полоска желтого металла. Она заканчивалась капелькой на одном конце, а второй был, очевидно, от чего-то отломлен. Казалось, расплавленный металл вытек откуда-то и застыл. А отец отломил его и припрятал. Интересно! Попробовав на зуб желтую полоску, Эмилио не мог сдержать довольный возглас! Это было золото! Взвесив на ладони, повеселел. Тянуло на добрых четверть фунта!

Лихорадочно развернув бумажку, он подошел к окну. При свете попытался разобрать побледневшие от времени строчки. Удалось разобрать лишь несколько слов «. С начала 1957 года рост промышл…». Дальше надпись обрывалась. Но и этого было достаточно! 57-й год! Значит, папаня где-то умыкнул золотишко в те годы, когда они жили в горах Сьерра-Маэстра! Там была еще маленькая речка. Эмилио помнил ее. Кажется, Яра!

Так вот почему он вынужден был жить в этой глуши в том вонючем поселке, окруженный лишь колючками и угрюмыми охранниками! Где сучка Йоханна и рубанула его по руке! Вот куда каждое утро уходили рабочие. Он вспомнил коптящий едким дымом сарай и пещеру. Они с мальчишками иногда, бродя по округе, пробирались и туда. Там добывали и плавили золото! Радостная мысль вспыхнула и тут же угасла.

Пытаться в одиночку добыть скрытое сокровище на другом конце страны!

Почти невозможно! Тем более, сейчас там хотят начать строительство какого-то Национального Парка! Он слышал новости по радио. Наверняка рабочих со всей страны понагнали. Да и что толку? Находку все равно отберут и признают «достоянием революции».

«Ну, ничего! Он вернется! Обязательно когда-нибудь вернется за этим золотом!»

И он в спешке стал заканчивать сборы. Коробка со звоном полетела в угол, по деревянному полу гулко застучали рассыпавшиеся тяжелые пуговицы…

Пристань Мариэль предстваляла собой длинную лагуну, врезающуюся в берег почти на милю. Издавна это место было стоянкой для лодок, катеров и лодчонок жителей не только близлежащей местности, но и всей Гаваны. Катера для прогулок, рыбацкие лодки, самодельные катамараны – все находило здесь пристанище.

Обычно народу здесь бывало немного. Разве что по выходным многие приезжали сюда для прогулок. Или просто покопаться в моторе, что-то подкрасить или отремонтировать.

Сейчас же Эмилио видел перед собой огромную серую массу людей. Солнце уже зашло, берег окутался сероватой дымкой, но сотни голов колыхались и двигались. Это был настоящий людской муравейник!

Видно было, что не один он слушал сегодня радио. Берег был заполнен желающими срочно уехать. Поводы, конечно, у всех были разные. Жизнь – сложная штука! Трудно однозначно судить о причинах, заставивших сотни людей бежать с родной земли. Позже время все расставит по местам!

Где, чья лодка, многие разбираться не стали. Подходя по сходням к более или менее приглянувшейся посудине, они бросали туда вещи и залезали на борт. Следом тут же прыгал кто-то еще. Возникали споры, порой переходящие в потасовки. Решали, кому плыть на этой лодке, а кому искать другую.