Николь Руссо - Золотой Легион

Когда до позиции осталось метров десять, навстречу из окопчика поднялся один из младших офицерских чинов. Очевидно, узнал одного из командиров известных на всю страну «тигров». Лицо его было виноватым и испуганным.

– Сеньор, простите, стрельба была начата без команды. Мы ожидали повстанцев с этого направле…

Офицер не успел договорить. Альварес на ходу достал автоматический «кольт» и в мгновение разрядил в этого дурака всю обойму. Блеснули голенища сапог, и сраженный офицер упал спиной назад в неглубокий ров. Мигом вскинулись десятки ружей, направленных в его сторону. Но стрелять никто не посмел.

– Где командир батальона? – строго спросил Альварес «в никуда», глядя поверх голов солдат. Не слушая ответа, засунул «кольт» в кобуру и, не замечая никого, перешагнул через неглубокий окоп. Уверенными шагами направился туда, где, по его мнению, должно было находиться командование этого «бравого воинства».

Обернувшись, бросил сидящим в окопе: «Принесите сюда раненого. Жирного такого. Остальным оказать помощь»

– Быстро, идиоты! – дико заорал он.

Несколько испуганных рядовых заскользили сапогами по склону окопчика, стараясь поскорее выполнить приказание. Они то и дело со страхом оглядываясь на большого, закопченного, страшного человека, грязного от земли и травы. Который с таким спокойствием пару минут назад застрелил их командира.

Рохас лежал на расстеленном куске брезента и тихо скулил. Рыдать у него уже не было сил. Пот струился по его жирному посеревшему лицу… Руками он лихорадочно пытался добраться до того места на своем теле, где еще недавно были его колени. Сейчас там зияло месиво из осколков костей, мяса, крови и лохмотьев одежды. Миной ему оторвало обе ноги чуть выше колен. Липкая темная кровь широкой лужей растеклась под ним, окрасив брезент в бурый цвет.

Батальонный врач остановил кровь, перетянув обе ноги выше ран специальными жгутами. Но, судя по его неторопливым движениям, особой надежды на выздоровление раненого он не питал.

Альварес подошел к искалеченному телу. Стоящий на коленях доктор поднял глаза и грустно покачал головой. Видимо, жить этому трусу оставалось недолго.

Рохас пытался приподняться. Хватал руками края брезента и лихорадочно приговаривал, заглядывая тингу в глаза: «Спасите меня, вылечите! Сделайте что-нибудь! Я все расскажу! Про это место все расскажу. Там есть пещера!..»

Альварес крепко задумался. «Лезть в пасть к партизанам, пытаясь выполнить мифическое задание, пусть и данное самим Мессерером – явное самоубийство», – рассуждал про себя наемник. «Двое из бойцов ранены, этот безногий наверняка скоро сдохнет. Куда идти – неизвестно. Полный бред! Кажется, пришла пора покидать эту прекрасную страну», – решил он для себя.

В Мансанильо у него было кое-что припрятано. Камушки, ворованные драгоценности, золотишко. Одним словом, на первое время хватит. Сесть на корабль до Ямайки или Гаити – не проблема.

«Но этот мешок с кукурузой стал уж очень болтлив, надо заткнуть ему рот», – спохватился он, взглянув на раненого.

Тем временем Рохас, видя, что командир думает о своем и не реагирует, пытался привлечь на свою сторону военврача: «Доктор, вы будете богатым, очень богатым! Я все расскажу!» – взвыл толстяк, глядя в небо и сжав в кулаки края брезента.

– Не расскажешь, – спокойно произнес Альварес и спустил курок.

Усмехнулся про себя, что спас несчастного от участи жить беспомощным. Он же так этого боялся!

Легкий дымок, вьющийся из дула «кольта» сорок пятого калибра, казалось, навсегда унес с собой тайну скрытого в горах золота.

Куба, предместье Гаваны

Бухта Мариэль

Апрель 1980 года

Эмилио Рохас брел по краю шоссе. Видавшие виды ботинки взбивали пыльные облачка. Он безразлично смотрел в землю, двигаясь в толпе таких же, как и он сам, желающих покинуть этот остров навсегда. До порта Мариэль оставалось еще чуть больше километра, но уже было видно, что людей прибавилось! Идущих постоянно обгоняли машины, велосипедисты. Рядом по остывшему к вечеру асфальту люди катили самодельные повозки с колесами из шарикоподшипников. Все страждущие были нагружены котомками, узлами, чемоданами. Кто-то даже умудрялсяь погрузить с собой какие-то цветы в горшках и прочую домашнюю дребедень.