Александр Аввакумов - Выстрел в спину

Та, та, та, та – застучал пулемет. «Эмка» с какой-то неохотой оторвалась от земли и окуталась, словно в шаль, черным удушливым дымом. Сквозь дым пробились яркие языки пламени. Никитин перевел свой взгляд на тело водителя, который лежал недалеко от него. Ему оторвало кисть руки и из обрубка, пульсирующей струей хлестала яркая пахучая кровь. Лицо красноармейца было бледным, он, то терял память, то снова приходил в себя. Лейтенант вскочил на ноги и бросился к нему. Оказавшись около раненого бойца, он попытался перетянуть ему руку его же поясным ремнем.

– Ранен? – спросил его капитан.

– Кто, я? – переспросил он Гуревича, удивляясь, почему, тот спрашивает его об этом.

– Я о тебе? Ты что не понял?

Только сейчас Никитин заметил большое темное пятно на боку, которое становилось все больше и больше.

Лейтенант поднялся с колен и задрал гимнастерку. Пуля задела бок касательно и он, взяв из рук капитана бинт, стал перевязывать рану.

– Двигаться можешь? Давай, поймаем машину, – как-то буднично произнес капитан.

Его спокойствие в этот непростой для них ситуации просто поразило Никитина. Кругом лежали трупы людей, горела техника, а он был абсолютно спокоен и сосредоточен. Капитан выскочил на дорогу и, сжимая в руке пистолет «ТТ», начал тормозить идущие на восток автомашины. Наконец одна из машин, подняв столб пыли, притормозила около офицера.

– Ты что, охринел?! – закричал водитель, высунувшись из кабины. – Я не посмотрю, что ты офицер, дам в морду!

Последние слова он произнес практически шепотом, заметив на рукаве гимнастерки офицера нашивку сотрудника НКВД.

– Простите, Христа ради, товарищ капитан НКВД. Не разглядел, обмишурился…

– Куда едешь?

– Туда, – замешкавшись, произнес водитель и рукой указал в сторону Москвы.

– Нам тоже туда, – ответил капитан и, махнув рукой Никитину, забрался в кабинку.

Лейтенант забросил в кузов вещевой мешок и быстро перебросил свое молодое тело в кузов грузовика. Стукнув ладонью по кабине, он сел на пол кузова. Машина дернулась и помчалась по дороге.

***

Машина, в кузове которой ехали Никитин и Гуревеч, двигалась медленно, утонув в плотном потоке отходящих на восток войск и беженцев. Полуторку бросало из стороны в сторону и им, сидящим в кузове, постоянно приходилось хвататься за борта кузова, чтобы не вылететь из него.

– Держись, Никитин! – подбадривал его капитан. – Доберемся, там и посмотрим, что с тобой.

Впереди показалась река, около которой столпилась масса народу. Жиденький мост, возведенный накануне саперами, едва сдерживал напор техники и людей. Полуторка несколько раз дернулась и остановилась. Гуревич выбрался из кузова и, сделав несколько разминочных упражнений, посмотрел на водителя.

– Что будем делать, товарищ капитан? – спросил его Никитин. – Вы только посмотрите, сколько здесь народу…

– Не знаю, – коротко ответил Гуревич, – народу – море, все спешат переправиться на тот берег. Не дай Бог, если налетят…

Не успел он договорить, как из-за высокого берега, поросшего одинокими деревьями, показались немецкие «Юнкерсы». Они шли до того низко, что было до боли обидно, что в небе не было ни одного нашего истребителя, которые могли наказать немецких пилотов за их уверенность и наглость.

– Воздух! Воздух! – закричал кто-то из толпы, и море из человеческих тел моментально пришло в движение.

Кто бросился в кювет, кто в ближайший лесок. Никитин прижался к земле, и сейчас ему хотелось лишь одного – это втиснуться в нее так, чтобы немецкий летчик не рассмотрел его распластанную фигуру на речном песке. Взрывы, треск пулеметов, все слилось в единый гул, который давил людей, доводя отдельных из них до сумасшествия. Лежавший недалеко от него боец вскочил на ноги и, зажав голову руками, шатаясь и спотыкаясь, медленно побрел по берегу. Он прошел метров десять, прежде чем его срезала пулеметная очередь.

Неожиданно стало тихо. Где-то недалеко потрескивала горящая резина и черный удушливый дым, словно черное покрывало, повис над дорогой. Никитин поднялся с земли и стал отряхивать пыль с галифе и гимнастерки.

– Все живы? – услышал он голос капитана. – Ну и накрошил сволочь.

– Давай, в машину, нас пропустят без очереди, – приказал он водителю.

Машина тронулась и объезжая горящую технику, и разбросанные взрывами тела убитых бойцов, медленно направилась к мосту. К вечеру Никитин и Гуревич были в штабе армии. Начальник Особого отдела слушал доклад, попыхивая папироской.