Александр Аввакумов - Выстрел в спину

«Кажется, обошлось, – подумал Хац. – Спасибо, тебе, дядя, ты меня снова выручил в этот раз».

– Вот что, оберштурмфюрер, – вполне примирительно произнес штурмбанфюрер, – завтра с утра прочешите снова местность, чтобы убедиться, что все русские разведчики уничтожены. Силы у вас есть, вот и действуйте. К вечеру я жду результаты.

Он встал из-за стола и, не обращая больше никакого внимания на Хаца, словно того и не было в комнате, вышел на улицу. Раздался треск мотоциклетных моторов. Машина штурмбанфюрера тронулась и в сопровождении трех мотоциклистов выехала из деревни.

Утром Хац узнал, что машина штурмбанфюрера в лесу была обстреляна русскими бойцами, выходящими из окружения. Пуля угодила ему в голову, и его смерть была моментальной. Поднятая утром рота эсесовцев и полицаев прочесала лес, но найти русских им не удалось.

***

Дождь шел всю ночь. Сильные боли в руке не давали возможности Никитину заснуть. Он лежал на земле с закрытыми глазами. Память снова и снова возвращала его к той большой воронке, наполненной телами убитых красноармейцев.

«Смог ли он выполнить подобный приказ, – размышлял он. – В чем были виноваты эти красноармейцы? Кто сообщит их родным и близким об их гибели?»

Как только на востоке посветлело, тишину леса разорвала артиллерийская канонада. Лес словно проснулся от этого, а эхо, подхватив этот грохот, понесло его вглубь спавшей зелени.

«Скоро должны были появиться армейские разведчики, если Иван Константинович, не ввел его в заблуждение, – подумал Никитин. – А вдруг они не придут? Тогда им придется самостоятельно переходить линию фронта. Но, как и где переходить? Кругом минные поля не только установленные нашими, но и немецкими саперами. Шаг в сторону и нет тебя».

Иван Константинович вздрогнул и открыл глаза. Он посмотрел на лежавшего рядом с ним Никитина.

«Похоже, решает, что с ним делать, – подумал лейтенант. – А, может, все это я придумал? И Иван Константинович ничего плохого и не думал совершать с ним? Все может быть, если бы я не видел гору трупов, которых убили свои же. Я же знаю то, что является государственной тайной…».

– Доброе утро, Иван Константинович, – произнес Никитин.

Он вздрогнул от этих слов и посмотрел на лейтенанта.

– Ты что не спишь? Отдыхать нужно…

– Рука болит. Вы же сами вчера вечером говорили, что могут подойти наши разведчики, вот я и ждал…

Иван Константинович с явным недоверием посмотрел на Никитина. Лейтенант поймал его настороженный взгляд.

– Вы чем-то озабочены?

– Да. Меня волнует, почему нет наших разведчиков….

«Интересно, чем ближе к переходу, тем больше недоверие друг к другу», – подумал Никитин. Где-то не совсем далеко от них вспыхнул бой. Они отчетливо слышали треск автоматов, взрывы гранат.

– Что это? – спросил Никитина Иван Константинович.

– Похоже на бой…

Неожиданно стало тихо, лишь по-прежнему ухала артиллерия. В сером небе прошла тройка немецких истребителей.

– Пойдем, посмотрим, что там, – предложил Иван Константинович.

Никитин поднял с земли автомат и только сейчас заметил, что автомат Ивана Константиновича уперся ему в грудь.

– Извини, лейтенант, ничего личного – приказ. – Ты положи автомат и повернись ко мне спиной. Ты знаешь, не могу стрелять с грудь.

Автомат Никитина упал на землю.

– Стреляй, сволочь! Я сразу догадался, что ты захочешь меня убить!

– Давай, двигай к оврагу, – приказал ему Иван Константинович.

Неожиданно для него, Никитин бросился на бывшего своего командира. Он навалился на него всем своим телом, стараясь схватить Ивана Константиновича за горло. Но, тот был довольно сильным мужчиной. Он ударил лейтенанта головой в лицо, отчего Никитин на какой-то миг потерял сознание. Этого было вполне достаточно, чтобы Иван Константинович поднялся на ноги и схватил свой автомат. Короткая очередь опрокинула Никитина, который очнувшись, попытался подняться на ноги.

– Ну, вот и все, – произнес Иван Константинович. – Теперь все встало на свои места. Надо же, догадался, что его ждет.

Он забросил вещевой мешок за спину и, не торопясь, направился в сторону линии фронта.

Очнулся Никитин от сильной боли, которая словно раскаленная игла, прошила его тело, он приподнял голову. Он лежал на самодельных носилках. Недалеко от него сидело несколько бойцов и о чем-то тихо разговаривали. В горле все пересохло. Он хотел попросить воды, но вместо слов из его груди вырвался лишь сдавленный стон. Этот стон и привлек внимание красноармейцев.