Станислав Иродов - Мангуп

Александр вскипел, ярость вспыхнула в его глазах и разгорелась мрачным огнём. Он пристально посмотрел в глаза Тихону, но увидел в них ледяное спокойствие, сильную волю и насмешку. Впервые он смотрел в глаза своему двоюродному брату, и впервые осознал, что князь Тихон уже вовсе не тот мальчишка, с которым они много раз дрались в детстве, соревнуясь в силе, ловкости, умении владеть оружием и стрелять. Князь Тихон был его собственным отражением. Такой же волевой, упрямый и гордый.

– А ты не боишься, что я прикажу отрубить тебе голову и бросить её на съедение псам?– спросил Александр.

– Мне на это наплевать,– процедил Тихон, спокойно глядя в глаза Александру. – Я сам изъявил желание ехать послом, хотя знал, что ты вспыльчив, и не способен держать себя в руках. Даёт себя знать черкесская кровь. Но для меня судьба моего народа важнее, чем моя собственная жизнь. Каков будет твой ответ? Готов ли ты сложить оружие и стать подданным султана?

– Мой ответ – нет!

– Тогда я уполномочен сделать тебе ещё одно предложение. Султан разрешил всем высшим архонтам Феодоро взять свои семьи, имущество и на судах княжества покинуть Тавриду. Что ты ответишь на это предложение?

– Отвечу то же самое: нет!

– Не торопись. Собери Совет архонтов. Гедик Ахмат Басса даёт тебе на обдумывание сутки. Завтра вечером он ждёт твоего посла. А теперь я сказал всё и ухожу. Можешь нарушить неприкосновенность посольства, приказать меня схватить, если лишь моей кровью ты способен утолить свою ненависть.

Тихон повернулся и пошёл к выходу. Два турка последовали за ним. Александр несколько раз порывался крикнуть страже, но потом махнул рукой и процедил сквозь зубы:

– Пусть идёт!

Все молчали. Обстановка была гнетущая. Наконец, Николай спросил:

– Александр, будем собирать Совет архонтов?

– Да. Собери. Сообщи Совету обо всём, что тут произошло. Пусть Совет примет решение. Я готов нести ответственность за судьбу княжества, но мне нужно знать, что меня поддерживают, что мой народ разделяет мою позицию.

На заседании Совета архонтов большинством голосов было принял решение начать войну. В Чембало отправили посла. Через двое суток посол благополучно вернулся. Он рассказал о встрече с турецким Бассой, о залитых кровью улицах генуэзской крепости. Война стала реальностью, и теперь не было в княжестве ни одного дома, ни одной семьи, которой не грозила бы гибель и уничтожение.

Пришло известие, что флот турок вышел из Бухты Символов и направился к Авлите. Поднявшись на башню дворца, князь увидел многочисленные чёрные точки на поверхности моря – корабли противника, приближающиеся к входу в залив.

Были подняты войска, и десять тысяч пехотинцев скорым маршем выступили на помощь Каламите. Войсками командовал стратилат Смирнопуло Константин.

Князь Александр с Теодориком Вельцем и сотней вестиаритов выехали через несколько часов следом. В городе с гарнизоном остался комендант Мангупа Сидериди Виссарион.

Когда войска приблизились к Авлите, все услышали несколько отдалённых выстрелов из орудий. Далеко на горизонте возле входа в залив две галеры княжества вели бой с передовыми кораблями неприятельского флота. Князь в окружении вестиаритов, опередив идущие пешим порядком войска, въехал в Авлиту.

Город был пуст. Жители ушли в горы, покинули свои дома, забрав скот и ценное имущество.

Из крепости, расположенной на высокой скале с отвесными стенами навстречу князю в окружении десятка всадников по единственному пологому склону спустился архонт Кундурис Артемий, топотирит. Он доложил князю о готовности Каламиты к обороне и ожидал дальнейших указаний.

– Основная ваша задача – готовиться к осаде. Лишних жителей из крепости убрать. Если мы проиграем битву, то вы останетесь в тылу врага и будете держаться, сколько сможете, чтобы оттянуть на себя часть турецких сил,– сказал князь Артемию, и вместе с Теодориком проехал на отдых в монастырь, расположенный у подножья Каламиты.

Июльское солнце выжгло траву. Кусты и даже небольшие деревья, корни которых не дотягивались до подземных вод, стояли обвисшие, со скрученными от жары листьями. В город входили войска. Воины, измученные жарой и долгим переходом, с разрешения стратилата, купались в порту. Потом священники отслужили службу и отпустили всем грехи. Была дана команда обедать. Воины стали готовить еду: разжигали костры, многие пользовались печами в оставленных жителями домах.