Сергей Самаров - Высокоточная смерть

Это мое умозрительное заключение никак не опровергало то, что Николаев пытался взорвать меня в «уазике». Я был ему не нужен. Более того, живым он меня мечтает больше не встретить и с удовольствием продемонстрировал бы Тамаре мой обгоревший труп. А с помощью Тамары, которая труп бы не опознала, он надеялся восстановить мои документы. Это был единственный для него вариант вернуть себе Тамару. То есть доказать, что меня больше нет, и ей следует положиться в этой жизни только на него одного. Убить меня на ее глазах он тоже не хотел, я думаю. А это значит, если я в своих расчетах не ошибаюсь, что Тамара, таким образом, становится как бы моей защитой. Другое дело – Бобин. Он может позволить себе меня убить, а Николай Николаевич убьет Боба, якобы пытаясь меня спасти, и тем самым попытается занять в сердце моей жены мое место. То есть открыто опасаться мне необходимо не Николая Николаевича Николаева, а только Виктора Вячеславовича Бобина. При этом я даже допускаю, что, стреляя в Боба, Николаев может промахнуться и попасть в меня. Это тоже вариант, требующий от меня предельной осторожности.

Я оставил автомат на дороге, прислонив его к «Камаро», приготовил пистолет, который для боя на ближней дистанции более пригоден, и двинулся к деревне через небольшое поле, но не по дороге, это поле пересекавшей, а прямиком через пашню. Поскольку деревня была нежилой, я подумал, что пашня принадлежит какому-нибудь фермеру одной из двух близких деревень. Наушники по-прежнему доносили до меня стрельбу из крупнокалиберного пулемета и планомерное постреливание снайперской винтовки «Выхлоп», видимо, Славик никак не мог добиться правильного рикошета. Наконец пулемет смолк. Я уже было обрадовался, что очередной выстрел снайпера оказался удачным, но тут же раздался выстрел из подствольного гранатомета, а следом за ним несуразно длинная автоматная очередь. Такая очередь, как я понимал, была произведена только для того, чтобы заставить спецназовцев ФСБ не поднимать над позицией голову. А пули такой очереди обязаны лететь в цель только в самом начале. Две, от силы три пули, а остальные просто расстреляют воздух, потому что автомат обязательно потянет влево и вверх. В такой ситуации сила выхлопных газов такова, что никакие самые сильные и тренированные руки не способны удержать ствол оружия в нужном направлении. Но вот выстрел из «подствольника», судя по резкому звуку, производился при упоре приклада в землю, то есть навесом. А так стрелять умеет далеко не каждый, только опытные, хорошо обученные бойцы.

– Славик! – позвал я снайпера. – Что там у тебя?

– Один рикошет оказался более-менее удачным – изуродовал пулемет. Мне показалось, что у него затвор заклинило. Или даже ручку затвора пулей отломило. Короче говоря, пулемет больше для стрельбы непригоден.

– А что самого пулеметчика не подстрелишь? Попытайся еще…

– Младший сержант запретил. Он туда пополз, хочет живьем пулеметчика взять. Константин Васильевич у нас специализируется по захвату «языков». Это его стихия.

Наконец смолк и автомат. Видимо, младший сержант добрался до пулеметчика. А я к этому моменту уже преодолел поле между дорогой и деревней и вышел на деревенскую улицу. Мои опасения были напрасны, дом я определил без проблем. Напротив него стоял бетонный столб, на котором висел фонарь, а под фонарем лежали, раскинув руки, два тела в черных костюмах, на голове одного из них была стандартная кевларовая каска. Догадаться, что это парни из группы, посланной майором Краснопольским, было нетрудно, тем более Николаев уже сам подтвердил своим выходом на связь, что он эту группу уничтожил. Только куда делся третий боец спецназа – было непонятно.

Но мне пока было не до его поисков. Мне требовалось найти Тамару и Николаева с Бобом. Подходить близко к телам убитых я не намеревался. Место под фонарем хорошо освещалось. Впрочем, я подумал, что отставной подполковник давно меня определил по тепловизору и ждет, когда я подойду. И я намеренно шел к нему, понимая, что на меня в данный момент наставлен «ствол», а то и два «ствола». Но сам Николаев, если все мои предварительные выкладки правильны, стрелять не будет, подумалось мне. Столб с фонарем располагался на равном расстоянии от двух домов, с которыми его разделяла только дорога. Показаться под фонарем – это автоматически означало не только то, что я попадал под прицел «ствола» Бобина, но и давало прямой намек на мою уверенность в том, что сам Николаев в меня стрелять не будет. Он должен заманить меня именно в нужный дом. И потому я, пробираясь вдоль забора-штакетника, смотрел больше в сторону окон, чем перед собой. И оказался прав. Луч фонарика на какую-то долю секунды прорезал темноту за окном дальнего от меня дома. Но сама конечная точка луча была направлена не из окна, а только осветила что-то внутри дома. Такой опытный человек, как отставной военный разведчик Николаев, не должен был допустить подобной оплошности, зная, где я нахожусь. Это явно было приглашением. И я его принял!