Сергей Самаров - Высокоточная смерть

– Славик! – тихо позвал я снайпера.

– Слушаю, товарищ подполковник.

– Я видел на своем веку разных снайперов. Один из крупнокалиберной винтовки хорошо умел рикошеты делать от каменных скал и на Северном Кавказе прославился тем, что доставал бандитов даже в укрытии. Как раз за счет рикошета. Попробуй от колеса рикошет сделать! Даже если в пулемет пуля угодит, она его исковеркает.

– А я как раз думаю, как мне в пулемет попасть! Понял вас, товарищ подполковник! Правда, придется сделать несколько прицелочных выстрелов, но у меня патронов на всех хватит.

Выстрелы стали звучать один за другим. Потом последовал короткий перерыв – пулемет замолчал.

– Что, достал его? – спросил я снайпера.

– Кажется, нет… Он магазин меняет. И я с ним одновременно.

Винтовка снова стала посылать пулю за пулей с небольшим равным интервалом. И пулемет снова заговорил.

– Константин! – позвал я младшего сержанта.

– Слушаю, товарищ подполковник!

– Я в деревню пошел. С твоего левого фланга скоро должна группа спецназа ФСБ выйти. Три бойца. Не обстреляйте их.

– Товарищ подполковник! Мне мысль в голову пришла.

– Выкладывай!

– Что, если я сейчас на «уазике» поднимусь повыше, разгоню машину и пущу ее с разгона в трактор. Она, конечно, трактор не собьет, но пулеметчика испугает. Он попытается сменить позицию, а Славик его в это время и подстрелит.

Мысль была хороша во всем, кроме одного.

– А сам ты как?

– А я до столкновения выпрыгну. Автомат сразу Славику оставлю, чтобы прыгать не мешал.

– Сумеешь?

– Сумею. Не впервой с транспорта в движении прыгать. С поездов прыгать учили, промеж столбов, чтоб не столкнуться, и по откосу кувырком. Как-то локоть себе о щебенку разбил, зато отпрыгал на «отлично», как и все в моем отделении.

Я помню, что подобные тренировки проводились и у нас в бригаде, но потом, когда молоденький лейтенант столкнулся со столбом семафора, эти занятия посчитали более опасными, чем прыжки с принудительным раскрытием парашюта [17], и прекратили. Поговаривали, что прекратить их рекомендовано во всех бригадах, но, видимо, все же не во всех.

– Действуй, Костик! А я, пока суд да дело, попробую в деревню пробраться.

Пробраться в деревню – это половина дела, понимал я. А вот как дом отыскать? Не ходить же по всем подряд?

Подполковник Николаев наверняка имеет бинокль с тепловизором. И думаю, что бинокль у него не хуже моего, поскольку услуги киллера обычно оплачиваются достаточно высоко, а он на эту стезю ступил уже достаточно давно и финансово имеет надо мной значительное преимущество. Следовательно, имел возможность приобрести хороший бинокль для своей непростой работы, такой же, как и у меня. О том, что я тоже киллер, пока знают только Тамара и полковник Самохин. Ну, может быть, руководство Самохина и его ближайшие сотрудники – отставной подполковник Румянцев и лейтенант Холмогорский. Но никто из них, мне кажется, не пожелает раскрыть меня. А вот отставной подполковник Николаев легко себя раскрывает и даже представляется своим настоящим именем командиру двух групп спецназа ФСБ. Почему? Этот вопрос не давал мне покоя. Подобное поведение со стороны Николая Николаевича случайным быть не может. По моим прикидкам, у него должны быть для этого основания. Возможно, он имеет солидный счет в каком-то зарубежном банке. Счет открыт, естественно, на чужое имя, и у него, вероятно, поддельные документы на это имя. Но фальшивые документы всегда могут быть обнаружены, а Николаев не из тех людей, которые так рискуют. Что тогда остается? Остается вариант, что счет у него открыт на имя другого реального человека, на которого он эти деньги и перечислял. Причем в этом человеке Николай Николаевич должен быть уверен на сто процентов. Путем такого умозаключения я нечаянно кое-что понял.

Николаев мог перечислять деньги, скорее всего, на имя Тамары. Тогда многое в его поведении становилось понятным и логически объяснимым. Например, безжалостная расправа над снайпером Боба. Я точно не помнил, но когда-то Тамара говорила мне мимоходом, что у Николаева остался ее заграничный паспорт. Правда, у него уже кончался срок действия, но, видимо, Николай Николаевич сумел каким-то образом тогда же или продлить его, или заменить паспорт через свои криминальные связи и открыть на имя Тамары счет в каком-то банке за границей. Неужели он надеется, что она променяет меня на деньги? Сам я в Тамаре был уверен на сто процентов. Хотя точно так же, должно быть, был уверен в своем на нее влиянии и Николаев, если рискнул. Лично я вижу ситуацию таким образом. Николаев рассчитывает меня убить, потом по моим документам, может быть, заменив фотографию в паспорте или сменив паспорт, а может быть, и пластическую операцию сделав, уехать вместе с Тамарой за границу как ее официальный муж. То есть желает на какое-то время, если не навсегда, стать отставным подполковником Кукушкиным. И уже из-за границы сможет послать сообщение моим друзьям, знакомым и родственникам, что вынужден был уехать за границу, чтобы спасти свою жизнь, и такое же сообщение передать в ФСБ и в Службу «господина Генералова». Там и там поняли бы «меня» правильно, и поиски прекратились бы. А труп с похожими на его собственные антропометрическими данными Николаю Николаевичу легко будет организовать. Причем так, чтобы никто не усомнился. У него же, кажется, нет никаких близких родственников, с которыми можно сверить его ДНК, и отпечатки пальцев на сожженном трупе сохраниться не смогут. Но какие-то доказательства того, что это действительно труп Николая Николаевича Николаева, обязательно будут найдены. Например, старый ботинок неподалеку от места сожжения трупа. И у трупа на ноге одного ботинка не будет. А второй будет таким обгоревшим, что составить пару не представится возможным. Уж что-что, а подать обман за достоверную и неоспоримую правду отставной подполковник Николаев умеет в совершенстве и, несомненно, сможет все сделать так, что и придраться будет не к чему. И заключение следствия, если такое вообще состоится, будет сведено к тому, что Николаев убит кем-то из криминального мира из-за каких-то разногласий в оплате труда киллера. Убийцу, естественно, найти не смогут.