Александр Тамоников - Комендантский год

Свет фар прорезал тьму. Патрульные сняли с плеч карабины. Старший шагнул на тротуар и хотел было остановить машину, но воздержался. Комендантская полуторка с автоматчиками в кузове прогремела мимо.

– Все в порядке? – крикнул из кабины офицер.

– Так точно, товарищ… – Сержант замялся.

Он не видел погоны офицера.

– Счастливой службы! – заявил тот.

Полуторка растаяла, погасли габаритные огни.

Сержант огляделся и буркнул:

– Пошли!

Патруль двинулся дальше. Вскоре из мрака вырос четырехэтажный дом с двумя подъездами. Сохранился он неважно, стены растрескались, лепнина осыпалась с карнизов. Патруль приблизился к зданию.

Поблизости не было ни одной живой души. Растительность, окружавшая здание, создавала экран, глушила отдаленную стрельбу.

Дверь в подъезд отворилась без скрипа. Петли недавно были смазаны. Гостей встретило гулкое парадное, широкие каменные ступени, устремленные ввысь.

Электричество в подъезде не работало. Фонари патрульные включать не стали, поднимались в темноте, держась за перила. Между лестничными маршами в высокие окна просачивался мутный свет, обрисовывал стены, изъеденные разводами. Темнели двери, обитые дерматином. Дом строился еще в царские времена – широкие лестничные марши, объемная вертикальная шахта между пролетами.

Сержант ступил на площадку второго этажа, прислушался и на цыпочках отправился дальше.

Разошлись облака. Ярко-желтая луна заглянула в дом, мазнула светом облезлый подоконник.

Патрульные поднялись на третий этаж. На площадке было три двери. Сержант включил фонарь, убедился в том, что стоит перед нужной квартирой, и собрался постучать.

Тут из ниши, расположенной по соседству, вдруг послышалось утробное урчание.

Тревога! Патрульные скинули карабины с плеч. Старший опять включил фонарь.

В нише что-то ворочалось, бурчало. Это явно была не собака. На полу, свернувшись клубком, лежал небритый мужик в старом пиджаке и клетчатых брюках. Физиономия как у трубочиста. Он сунул грязный кулак под щеку, стонал, чмокал губами, негодующе заурчал, когда луч света уперся ему в лицо.

Патрульные недоуменно переглянулись. По губам кряжистого ефрейтора со шрамом под носом пробежала усмешка. Подался вперед осанистый рядовой, придержал фуражку, потянул носом и отпрянул. От мужика исходил удушливый запах сивухи.

– Бухарик хренов, – пробормотал рядовой. – Нажрался, скотина, в дым, до дома не дошел, если есть у него какое-то жилье. Слышь, синий, ты живой там? – Он пихнул носком сапога скрюченное туловище.

Пьяница замахал руками. Дескать, изыди, сатана.

Сержант колебался. На это он не рассчитывал. Но алкаш был самый настоящий, пробы ставить негде. Находят же такие скоты где-то пойло в это сложное для страны время!

– Что делать будем? – прошептал ефрейтор. – Оставим как есть?

– Может, кончим его? – предложил рядовой. – Ножом по горлу и молчок, пусть дальше лежит.

– Сдурел? – Сержант поморщился. – Чтобы завтра тут милиция шерстила? Все дело провалить хочешь? Вот зараза, как же он тут некстати. Короче, так. Поднимайте забулдыгу и тащите на улицу. Мы патруль или кто? В кустах бросите, пусть дальше спит, утром не вспомнит ничего. Приголубьте по затылку, чтобы не шумел на весь подъезд.

Сержант нагнулся, превозмогая отвращение, схватил пьяного за ворот. Тот зафыркал, глаза его открылись, в них проснулось что-то осмысленное.

– Мужики, где я? А вы кто? Вот мать честная, перебрал, кажется, не дошел до дома. Я тут наверху живу. – Он начал возиться, подтянул под себя ноги. – Слышь, братишка, помоги подняться.

Чего же не помочь?

Удар под дых был ослепительный. В горле у сержанта перехватило, он упал на колени, схватился, задыхаясь, за живот. Пьянчуга отпихнул его ногой, чтобы не мешался.

– СМЕРШ! Не двигаться, вы окружены! – забилось эхом в подъезде.

Захлопали двери наверху и внизу, выбежали люди. Патрульные бросились врассыпную.

Рослый рядовой устремился вниз, стряхнул с плеча карабин. Он пролетел половину марша, закружился как юла, выстрелил. Пуля оставила вмятину на потолке.

Ответный выстрел отшвырнул солдата к стене. Он отскочил от нее, как резиновый мяч. Пуля пробила ему плечо. Рядовой ударился животом о перила, перегнулся вниз. Бездна поволокла его к себе, распахнула черные объятия.

Солдат перевалился через перила, полетел вниз, махая конечностями. Высота была незначительной, два с половиной этажа, но внизу его поджидал каменный пол. Да и упал он неудачно. Хрустнули шейные позвонки.