Андрей Воронин - Комбат. Краткий миг покоя

Юрий Павлович попрощался. Горчакова протянула ему на прощание руку и попросила:

— Но вы все-таки постарайтесь найти убийц. Я не очень-то надеюсь на милицию.

Тут, если говорить по чести, Романов поддерживал ее на все сто. Как ни крути, но статистика раскрываемости заказных убийств — одна из самых мрачных тем для правоохранительных органов. Практически все, что раскапывается на этой ниве, — совершенно непрофессиональные заказы, сделанные идиотами.

У преступных структур свои пути расследования и свои возможности. В силу отсутствия сдерживающих факторов (читать — «писаных законов») одни преступники проще находят других, прибегая к таким методам, от которых у простого человека волосы встают дыбом.

— Их уже ищут, — сказал Юрий Павлович.

На том и распрощались.

Сев в машину и приказав водителю двигаться, Романов задумался над тем, как относиться к вероятности того, что сама Горчакова стала виновницей смерти мужа. Вот взяла да и заказала благоверного, чтобы наложить свою холеную лапу на его немалые деньги.

В принципе, не похоже. Уж очень поведение натурально. Чтобы сыграть так, требуется некая природная страсть к актерству. Или даже не так. Актерство тут совершенно ни при чем. Это скорее способность поверить в любое свое слово как в истинную правду. Только так и можно соврать, чтоб тебе поверили другие.

Горчакова, конечно, выглядит убитой горем женщиной. Правда, не настолько, чтобы превратиться в безвольную тряпку. Но одновременно — не сумевшей притвориться беззаботной и безразличной, как можно было бы для поддержания имиджа супруги бизнесмена, этакой скалы-женщины, которую нельзя сломить ничем.

А если врет? Тогда черт его знает что делать. Наверное, надо ждать и ничего более. Рано или поздно она проявит себя. Косвенные признаки при грамотном обращении могут сказать намного больше, нежели прямые.

Тогда и меры можно будет принять.

Ну а пока следует исходить в большей степени из того, что виной всему — криминальные авторитеты старой закалки, решившие блеснуть своей крутизной и напомнить «фраерам» их место.

Романов почувствовал, как при этой мысли его лицо сложилось в хищную гримасу. О нет, он не таков, чтобы дать превратить себя в боксерскую грушу. Если кто-то решил бросить ему вызов — пусть будет готов, что за этот вызов придется ответить по полной программе.

Водитель осторожно спросил:

— Вас домой?

Романов обжег ни в чем не повинного работника пронзительным и жестким взглядом, но затем разум взял верх, и он спокойно ответил:

— Да. Домой. Устал очень.

Водитель промолчал. Ясно, что замечание не подразумевало какого бы то ни было диалога с его участием.

Тяжелый лакированный «мерседес» Романова выехал на улицу и влился в поток транспорта, идущего в сторону центра. Юрий Павлович не так давно раскошелился и купил себе квартиру на Котельнической набережной. Ближе только в Кремле. К чему ближе? Да к некоему центру, сердцу Москвы, к ее трансцендентальной сути. Чем полнее у человека ощущение этой сути, тем в большей степени он москвич. Даже если на самом деле приезжий.

Это ощущение или даже понимание того, что у столицы есть особое биополе, превращающее гнусный и грязный мегаполис в главный город великого государства, появилось у Романова давно. И было предметом его тайной, а порой явной гордости. Еще бы. Он не просто человек. Он — житель Москвы, клетка грандиозного организма, живущего много лет, познавшего болезни и смуты, пожары и войны… Нет, это вам не просто так! И его, москвича, за понюшку табака не возьмешь!

Романов впал в эту странную философию, чтобы уже через минуту насторожиться. Можно верить, можно нет, но была у него личная примета: если тянет на какие-то высокие материи — тушите свет! Значит, где-то совсем рядом, буквально за спиной или сбоку, вне досягаемости периферического зрения, есть опасность для жизни.

Романов стал осматриваться. Вроде все было нормально — двенадцатиэтажные дома за окном автомобиля, люди на тротуарах, небо и асфальт… И поток транспорта, точнее — целых два. Один — почти неподвижный, плавный, текущий в одном направлении с машиной Юрия Павловича. И второй — безумный, размазанный в непонятные штрихи, встречный. Кажется, в нем такие же машины, но смертельную опасность встречной полосы нельзя недооценивать.

Водитель прервал новый каскад размышлений Романова осторожным заявлением:

— За нами уже километра полтора «хвост».

Юрий Павлович понял, что его интуиция в очередной раз не подвела.