Андрей Воронин - Комбат. Между мертвыми и живыми

Вечером, уже в сумерках, к дому подъехал автомобиль. Из него вышел Александр. Обыкновенный парень — в джинсовой куртке, джинсах, футболке. Только и отличается от обывателя что внимательным взглядом.

Он подошел к старушкам на лавочке. Поздоровался, получил в ответ несколько настороженных приветствий.

— Извините, — сказал он, — я вынужден попросить вас вернуться в квартиры.

— А вы кто такой? — осторожно спросила самая смелая.

Александр довольно отметил, что официальный тон и уверенность сделали свое дело — старушки почти созрели для беспрекословного подчинения.

Он достал документ, показал. Старушки торопливо дернулись в подъезд.

— Я зайду с вами, — улыбнулся Александр.

Естественно, возражений не было никаких.

Старушки рассосались по квартирам, в подъезде воцарилась настолько полная тишина, насколько возможно в таком месте, с его звуками из-за дверей, с его умопомрачительной акустикой, где каждый вдох громок, а чих звучит, как пистолетный выстрел.

Александр достал рацию, несколько раз нажал на кнопку приема — передачи. Это был сигнал.

К подъезду тихо подрулил микроавтобус — белый «форд-караван». Он причалил к дверям кормой. Вышел Женере, подошел к подъезду. Ему немедленно открыл Александр.

Женере распахнул заднюю дверцу. Пятеро мордоворотов в масках ворвались в подъезд.

В один рывок они преодолели лестничные пролеты и оказались на площадке, где находилось убежище Рича. Расположились слева и справа от дверей — все как полагается. Женере остановился одним пролетом ниже.

Один из бойцов приник к двери, слушая, что происходит в квартире. Большой помехой она не была — обыкновенная деревянная дверь, не обитая даже дерматином. Только лакированная под мореное дерево.

Боец показал жестом, что в квартире кто-то ходит. Александр отодвинул Женере, подошел и нажал на звонок. Повисла тяжелая пауза. Стволы в руках «спецназовцев» приподнялись и уткнулись в дверь.

Щелкнул замок. Дверь приоткрылась.

— Вам кого? — осторожно спросили изнутри.

— Тебя, — ответил Александр, делая шаг назад. Ближний боец большими ножницами перекусил цепочку, на которой открыли дверь, и отряд с грохотом вломился внутрь. Женере посчитал до тридцати и прошел следом.

Как и следовало ожидать, внутри было все кончено. Правда, и кончаться-то особо было нечему: единственная жертва атаки корчилась от страха, придавленная к ковру коленями двоих «спецназовцев».

— Ну и как это понимать? — спросил Женере.

— Похоже, мы не очень-то вовремя, — ответил Александр, оглядывая практически пустую квартиру.

Попытались допросить взятого типа. Тот был напуган до такой степени, что не мог врать. Это оказался просто дворовый алкаш, которого зазвали сюда помочь просверлить дырку под карниз. Мужик, который звал, очень смущался и говорил, что сам не умеет. Обещал заплатить.

Алкаш согласился, пришел, просверлил. Ему немедленно налили стаканчик белой, после которого он подозрительно быстро отрубился. Пришел в себя — никого. Он решил, что надо дождаться хозяев, а то уйдешь без них, а потом сядешь за кражу того, чего и в глаза не видал.

Женере выругался. Рич эффектно обвел его вокруг пальца.

Подошел боец, протянул бумагу.

— Это нашли в ванной. Прикреплена к зеркалу была.

Женере взял и прочел написанное от руки: «Обознатушки-перепрятушки!» И выругался еще громче.

* * *

Комбат и Анна были в номере, когда в дверь постучали. Анна удивленно подняла брови.

— Ты кого-то ждешь? — спросила она.

— Нет, я не жду совершенно никого, — ответил Рублев. Он подошел к двери и открыл. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, в сером костюме, с кожаной папкой в руке. То, что он из органов, было написано у него на лбу.

— Добрый вечер. Вы Борис Рублев?

— Да, я.

Пришелец залез во внутренний карман и достал удостоверение. Исходя из него, он был подполковником милиции Евгением Львовичем Грачевым.

— Мне нужно с вами поговорить. Вы один?

— Нет, но я попрошу, чтобы нам дали такую возможность.

Анна подозрительно покосилась на Грачева и ушла. Кажется, вот такой визит милиции к ее кавалеру ей не нравился. А еще — и это уже наверняка — ей было просто очень любопытно. Но разговор предназначался только для двоих, и тут нельзя было ничего поделать.

Подполковник сел в кресло, раскрыл папку. Достал лист бумаги и ручку.

— Я не буду вас допрашивать, но кое-что может понадобиться записать, — пояснил он.

— Да пожалуйста! — пожал плечами Борис.