Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

— Сколько лет, сколько зим, — нараспев продекламировал Якушев и шумно отхлебнул из чашки. — Чему обязан, господин товарищ генерал?

— Что ты, ей-богу, как маленький, — с оттенком раздражения и досады пробасил Алексеев. — Что за обиды? Я сто раз говорил, что тебе с твоим… э… творческим подходом к работе в строю не место. Ты прирожденный оперативник в самом широком, прямом и изначальном смысле этого слова. Ты же по природе своей одиночка, а тебе подавай погоны, берцы и строгую субординацию! В солдатики не наигрался?

— А играть в специалиста по тайным ликвидациям я даже начинать не хочу, — сообщил Юрий и снова с шумом хлебнул кофе. — Зачем мне такая жизнь? Вот, взять для примера хотя бы и сегодняшний вечер…

— Лучше не надо, — наливая себе кофе, посоветовал генерал.

— Почему же нет? Ну выпил…

— Это заметно.

— А я и не прячусь, потому что не от кого! Отстранен от несения службы — слыхали?

— Не без того.

— Ну вот видите…

— Ты еще поплачь. А генералов по мордасам хлестать — это тебе семечки?

— Да пусть сажают! — сказал Юрий. — От этого ведь ничего не изменится: как был он дубиной, так дубиной и останется. Тот осел, что меня подстрелил и едва одним махом не отправил к праотцам девять живых душ, действовал по его приказу. Господину генералу, судя по всему, было обидно, что операция заканчивается без единого выстрела с нашей стороны, вот он и подсуетился… Что ему за это — в ножки поклониться?

— Нормальный строевой офицер поклонился бы, — заметил генерал Алексеев. — Причем с удовольствием. С подобающим, я бы сказал, пиететом.

— Офицер или холуй?

Генерал вздохнул и пригубил кофе.

— Могу только повторить, — сказал он, — что строевая служба — не твоя стезя. Ты худо-бедно укладывался в рамки, пока ходил в сержантах, а майорские погоны для тебя — непосильный груз. Сам ты в том, чтоб тебе в ножки кланялись, не нуждаешься — прямо скажем, невелика честь, — а перед баранами, у которых на погонах звезды крупнее, чем у тебя, спину гнуть тоже не хочешь — гордый. И что дальше: охранником в супермаркет?

— Идея, — сказал Якушев. — Как это я сам не сообразил? Ведь лафа же! Отработал смену и свободен. Нет, вы сами подумайте! Вот был бы я, как вы предлагаете, киллером…

— Да не киллером! Терпеть не могу это слово!

— Так дело ведь не в слове, а в сути…

— А суть — полевой агент с широкими полномочиями.

— Ну, предположим. Идет, стало быть, полевой агент с широкими полномочиями в клуб, встречает там девушку — мало того что красавицу, так еще и родственную душу, студентку родного факультета… И что в итоге? У красавицы внезапно заболевает любимая бабушка, полевой агент в расстроенных чувствах возвращается домой и застает там постороннего гражданина…

— Так уж и постороннего, — вставил генерал.

— А откуда ему, полевому агенту с широкими полномочиями, знать? Свет тусклый, в кресле сидит какой-то хрен… простите, человек и нагло сосет его, полевого агента, кофе. А он же не кто попало, он — агент! С широкими, как вы помните, полномочиями. То есть ствол у него не в сейфе и даже не в куртке, что в прихожей на вешалке висит, а при себе. Вынимает он этот ствол и, не задавая вопросов, — шарах! За не сложившуюся личную жизнь. С досады, в общем. Следующий кадр — траурная процессия, палисандровый гроб и ордена на бархатной подушечке…

— На палисандровый я не заработал, — признался генерал.

— Сочувствую.

— А родственная душа — это кто? Темненькая такая, смазливенькая, с точеной фигуркой? Обычно называется Таней, а в кульминационный момент, когда клиент уже, считай, созрел, вдруг берет и надевает очки… Две трети мужиков от этого буквально с ума сходят…

— Че-го-о?!

— Чего слышал. Эту клофелинщицу весь Центральный административный округ в лицо знает. Я, когда к тебе шел, обратил внимание на трансформаторную будку. Не помнишь, что там на двери написано?

Изогнувшись в кресле, Юрий достал из заднего кармана джинсов расплющенную в блин пачку, выковырял оттуда сморщенную кривую сигарету и прикурил от одноразовой зажигалки. Ему вдруг вспомнилось, как он закуривал там, в клубе, — грохочущая музыка, чередование ослепительного света и тьмы, услужливо поднесенная барменом зажигалка и его взгляд — полунасмешливый, полусочувственный…

Юрий несколько раз подряд глубоко затянулся горьким дымом. Времени, чтобы подумать, хватило.

— Здравствуйте, бабушка, — сказал он. — Как самочувствие?

— Спасибо, немного полегчало, — хладнокровно ответил генерал Алексеев. — А ты, внучок, впредь будь хоть чуточку осторожнее. В твоем возрасте уже пора научиться отличать порядочных женщин от… гм…