Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

— Да, это большое несчастье, — задумчиво подымив сигаретой, сказал наконец президент М’бутунга и отложил фотоаппарат. — Но вы напрасно вините себя, майор. Это Африка, а не европейский зоопарк, звери здесь живут без решеток, на воле, и сами добывают себе пропитание. Нашему другу просто следовало быть осторожнее. Уверен, вы предупреждали его об опасности, а он вас не послушал.

— Так и было, господин президент, — склонил голову в знак согласия араб. — Мне показалось, что он не вполне трезв.

— Или вполне нетрезв, — подсказал М’бутунга.

У него была круглая иссиня-черная физиономия, в чертах которой усматривалось разительное сходство с мордой пожилого орангутанга. В данный момент она не выражала ничего, кроме легкого огорчения в связи с полученным только что печальным известием; до того, как оттяпать у законного правительства почти половину территории страны и заделаться президентом, Пьер Мари М’бутунга был военным, но лицемерить умел не хуже самого прожженного политика.

— Возможно, вы правы, — сказал Аль-Фахди.

— Я в этом абсолютно уверен, — заявил его превосходительство. — Выпивка — не самый лучший советчик, особенно когда речь идет о русских. Вы знаете, я учился в России. Это превосходная страна, только очень холодная, и ее обитатели привыкли согреваться водкой. Так вот, в то время там был очень популярен анекдот, в котором некто без труда заставил пьяного русского туриста спрыгнуть с верхней смотровой площадки Эйфелевой башни, просто сказав ему: «Товарищ, туда нельзя».

— Дух противоречия, — с понимающим видом покивал головой араб. — Да, вы правы, мне показалось, что в этом бедняге он был по-настоящему силен.

Отдав таким образом должное попытке господина президента заговорить ему зубы, майор без дальнейших церемоний придвинул к столу один из свободных стульев и уселся, непринужденно положив ногу на ногу. Небрежно бросив в уголок рта очередную сигару, он щелкнул зажигалкой и закурил, деликатно выдув дым в сторонку.

— Есть еще один вопрос, который мне хотелось бы с вами обсудить, — сказал он, изящным движением стряхивая пепел на земляной пол.

— Я немного занят, — мгновенно посуровел его превосходительство.

— Уж не государственными ли делами? — иронически предположил араб. — А может быть, пересчетом денег, которые, как вы уверяли меня буквально позавчера, должны были появиться одновременно с прибытием этих неверных?

— Должны были появиться и появились — это не совсем одно и то же, — сообщил М’бутунга.

— Увы, — горестно кивая головой, согласился араб. — Точно так же, смею заметить, как «денег нет» и «я их вам не дам». Знаете, мой президент, — не дав собеседнику возможности парировать этот выпад, продолжил он, — я никогда не понимал, что заставляет людей ради пригоршни паршивых долларов жертвовать не только честью и добрым именем, но даже собственной жизнью. У савана нет карманов; это известно всем и каждому, но люди все равно идут на верную смерть, потакая своей неуемной жадности.

Обезьянья физиономия его превосходительства сложилась в гримасу, долженствующую, по всей видимости, означать изумление и с трудом сдерживаемый гнев.

— Мне почудилось или это была угроза? — надменно осведомился он, с силой ввинчивая в донышко украденной где-то золотой пепельницы не выкуренную и до половины сигарету.

— Вполне возможно, — хладнокровно ответил араб. — И вам некого в этом винить, кроме себя самого. Не думаете же вы, что я и дальше стану рисковать собственной шкурой исключительно во имя идеалов верхнебурундийской демократии! Русские, на которых вы так любите ссылаться, говорят: уговор дороже денег.

— Мне понятно ваше нетерпение, но я не понимаю, на что вы рассчитываете, — подумав, заявил М’бутунга. — Убив меня, живым вы отсюда не выйдете.

— Сомневаюсь, — возразил Аль-Фахди. — Вы не хуже меня знаете, что ваша так называемая армия — просто банда головорезов, стая шакалов, которую не интересует ничего, кроме легкой наживы. И я не знаю стаи, которая стала бы мстить за своего убитого вожака. Напротив, это зверье будет с упоением лизать пятки тому, у кого хватило смелости и умения перегрызть ему глотку. К тому же меня они хорошо знают и боятся, что в данном случае равносильно глубочайшему уважению.

— И что вам это даст? — спокойно спросил М’бутунга. — Не уверен, что вы мечтаете занять мое место на посту президента Верхней Бурунды, а денег с мертвеца вы все равно не получите.