Иван Стрельцов - Спецназ не сдаётся

Многое из того, что показывал инструктор, Виктор уже знал. Бадун был выпивохой, но бывший телохранитель был неплохим спецом и часто потешал друзей рассказами, а иногда и показами из тактики бодигардов. Как говорится, мастерство не пропьешь.

Виктор старательно выполнял то, что ему показывали. Конечно, это было топорно, далеко от идеала. Что и должно было подтвердить, что он — лох, «святой хлебопашец», от которого нечего было ждать подвоха. Только так можно было заставить врага расслабиться, потерять бдительность и тогда попытаться вырваться.

Самым опасным в комбинации Виктора был Тимур, он не верил пленному и всякий раз устраивал ему проверки, пытаясь определить, насколько пленный сломался и покорился своей судьбе. Ему предлагали на выбор пистолеты, давали оружие с боевыми патронами. Безмолвно подстрекая, «бери и попытайся что-то предпринять, может, тебе и повезет».

Но давным-давно, когда он еще был хилым, длинношеим с оттопыренными ушами подростком, не знал ни Бадуна, ни Сэнсэя, а Гном был просто парнем из соседнего подъезда, Виктор до дыр зачитывал шпионские романы, в глубине души надеясь, что сам когда-то станет разведчиком и будет так же ловко дурачить врагов, пытающихся его разоблачить. Уже став относительно взрослым, он даже не мог себе представить, какую шутку с ним сыграет судьба.

Как бы то ни было, выйти из сложившейся ситуации он мог, только переиграв врага. В первый день, отстреляв мимо мишени (специально) полсотни патронов, он получил от Джавдета увесистую оплеуху и выслушал лекцию, как надо стрелять, чтобы попадать в мишень. После этого из каждой отстрелянной обоймы на бумаге мишени оставалось одно-два пулевых отверстия. К вечеру Гонза даже улыбнулся, считая себя неплохим тренером, чего он, правда, не мог сказать о своем воспитаннике, считая его безнадежным валенком.

Утром следующего дня Виктора снова привели в тир, в дальнем углу на татами шел поединок двух бойцов. Все присутствующие собрались вокруг ковра и с любопытством, а кто и с азартом, наблюдали за боем. Виктору, подгоняемому охранниками, не оставалось ничего другого, как присоединиться к зрителям.

В центре татами подобно двум танцорам двигались по кругу бойцы. Оба обнаженные по пояс, в широких спортивных штанах, в свете ламп был виден выступивший на их мускулистых телах пот. В одном из дерущихся Виктор узнал Тимура, другой, ширококостный с массивной челюстью, большими надбровными дугами и маленькими колючими глазками был ему незнаком. Но, судя по тому, как здоровяка возгласами поддерживали президентские гвардейцы, нетрудно было догадаться, что он из этого отряда.

Здоровяк, выставив перед собой руки, пытался по-медвежьи обхватить противника. Но Тимур уверенно держал дистанцию, нанося противнику длинные боксерские удары. Не все удары достигали цели, но те, что попадали, звучали глухо, как в бетонную стену. И все же это не останавливало противника, он пер и пер, как танк. Тимуру снопа приходилось, пританцовывая, отходить и снова наносить удары. Мало-помалу гигант стал уставать, его движения замедлились, руки то и дело под собственной тяжестью опускались. Гигант тяжело дышал, через каждые несколько шагов он делал короткую остановку, чтобы перевести дыхание. Одной такой остановкой и воспользовался Тимур. Он резко сократил дистанцию и нанес прямой удар ногой в грудь... Дальше шла экзекуция, сравнимая разве что с избиением младенца. Через минуту все было кончено — верзила рухнул на спину, а Тамерлан замер над ним с высоко поднятыми руками.

Шум, до этой минуты сопровождавший поединок, стих. Несколько гвардейцев из толпы зрителей подхватили бесчувственную тушу борца и потащили его к выходу. К Тимуру подошел Джавдет, похлопал его по мокрому от пота плечу и показал в знак восхищения большой палец.

— Наш Али от сидения в бункере совсем зарос жиром, — переговаривались между собой гвардейцы. — Поэтому и бьют его все кому не лень.

Толпа постелено рассосалась, и дальше снова началась подготовка пленника. Несколько часов Виктор стрелял из пистолета, на этот раз, правда, на мишени была приклеена большая фотография. Портрет уже немолодого чеченца с волевым лицом, отдаленно напоминающим лицо иракского лидера.

Джавдет по-прежнему был недоволен, хотя и признавал, что прогресс все же есть, но слишком большой разлет.

«Естественно», — подумал про себя пленник, он собирался всаживать в мишень каждую четвертую-пятую пулю, и не дай бог, чтобы они были рядом.