Андрей Воронин - Слепой. Лунное затмение

Петров, решив, что крючок засел довольно прочно, начал собираться. Надевая пальто, он сообщил, что угощает, и, не дожидаясь официанта, сам заплатит за всех на кассе по дороге к выходу.

— Уверен, однако, господа, — добавил он, откланиваясь, — что при тех-то условиях, которые имеют место быть в Европе сегодня, вы легко и красиво реализуете все рассмотренные вами участки! А ситуация, как мы знаем, только ухудшается. Ну и мы знаем, как может помочь в продажах правильно организованная пропаганда. Но в любом случае взвесить все еще раз — это ваше святое право, господа. Остаюсь на связи. Ваш Дмитрий Петров.

Искренне улыбаясь, он развернулся и пошел к выходу. Герберт медленно отлип от спинки стула и потянулся к лежащим на столе сигарете и зажигалке. Дэниэль взял вилку, ковырнул подсохший штрудель, остался им недоволен и залпом выпил холодный кофе.

— Что думаешь? — спросил, выпуская дым, Герберт?

— Думаю, что надо брать. Этот новый пакет — точно.

— Может, поискать кого-то еще? Другие варианты, других партнеров?

— Поищем, Герб, поищем. Но этот будем брать. Чуть подержим паузу сначала, чтобы не воображали лишнего. Пора двигаться интенсивно, пора уже предлагать нашим клиентам место для их спасения и вечной жизни.

— Я думаю, по деньгам мы все равно будем в хорошем наваре.

— В реальном наваре!

— Первый пакет берем?

— О да! У нас же разные клиенты. Работа на элитный рынок должна стоять на постоянном ходовом спросе на бюджетные варианты. Мелкие источники питают ручьи, реки, моря.

Двухуровневая квартира на седьмом и восьмом этаже (хозяйка подчеркнула это два раза, очевидно придавая факту особое значение) впечатляла своей необычностью. Оборотень не мог похвастаться тем, что часто бывал в элитных квартирах, тем более не приходилось ему бывать в двухэтажных. Но сразу стало понятно, что хозяйка — женщина необычная.

Во-первых, запах. Все гостевые помещения, куда он успел заглянуть, окуривались по-разному. Где-то тлели индийские палочки, выпуская, как душу, тонкую кудрящуюся струйку дыма. Где-то мерцали уютные свечи: они плавали в стилизованных декоративных водоемах, томились под крышами маленьких замков или домиков. В гостиной между креслами около стола стоял большой комнатный водопад. Из верхней чаши вода с равномерным шумом переливалась через края в нижнюю, большую по размерам чашу, а потом улетучивалась с поверхности этого комнатного водоема густым паром, который клубился, правда, только вокруг чаши, — едва разлетаясь по сторонам, он тут же растворялся, сливался с обычным комнатным воздухом. Однако некоторый запах, характерный для прибрежных зон, витал по всей комнате, видимо, благодаря как раз именно этому испаряющемуся водоему.

Стены во всех помещениях были покрашены одинаково: одна — белая, другая — синяя, третья — красная, четвертая — черная. Причем, как заметил Оборотень, цвета располагались идентично: в любой комнате красные, черные, белые, синие стены были направлены четко в свою сторону света. Под потолком из комнаты в комнату тянулась бесконечная вереница символов, похожих на руны. Их в отряде Оборотня поверхностно проходили на занятиях по военной истории, когда изучали идеологию нацистского рейха, но сам Оборотень мало интересовался символами всякого рода, отдавая предпочтение действиям в реальной жизни и хоть как-то научно обоснованным знаниям, таким, как, например, психология. Он полагал, что и в бою и в простой жизни это поможет куда как эффективнее, чем руны и заклинания.

Самым странным в этой квартире были картины. Точнее, это были не картины в художественном смысле, а просто картинки, изображающие каких-то неземных существ: чудовищ, драконов, циклопов, кажется, еще и богов разных мастей. Были и многочисленные фотографии храмов, от христианских до буддистских. Одна комната оказалась сплошь завешана то ли африканскими, то ли индейскими масками, надо сказать, довольно угрожающего вида. Тут же, кстати, на высоком и широком стеллаже во всю стену хранились всякие трещотки, бубенцы, метелочки, ступочки, ступки и ступы, коробочки, полотняные мешочки, наполненные чем-то таинственным. На стенах висели веники из разных трав, а верхние стеллажи были заставлены банками с красивыми, подписанными от руки этикетками. Кстати сказать, в этой комнате не было необходимости включать какие-либо ароматизаторы: травы и эфирные масла и так щекотали ноздри и эмоции.

На втором этаже, как было сказано, располагались «жилые помещения для местных и заезжих». Туда Лену с Оборотнем не пригласили, зато с первым этажом Эмма сама познакомила гостя, как только тот снял верхнюю одежду и разулся. Радушная и весьма улыбчивая хозяйка так и сказала: