Андрей Воронин - Слепой. Лунное затмение

Конечно, он и не думал бросать ее вечером одну; наоборот, он напоил ее для того, чтобы без вариантов она осталась при нем, чтобы ей пришлось полагаться только на него сегодня утром. Он понимал, что повышенная чувствительность у девушки от оставшихся паров алкоголя в крови, но не знал, на чем эта чувствительность сейчас конденсируется. Вариантов было два: обида на Петрова и понимание того, что близится час расставания с ним, с Оборотнем. Гадать было бесполезно. Успокаивать ее тоже было бесполезно. Бесполезно было и спрашивать.

Лена положила на тарелки омлет, налила кофе и села напротив. Влага все еще источалась у нее и из глаз, и из носа. Парню это порядком надоело, это мешало ему спокойно есть, он не хотел больше терпеть.

— Слушай, мне кажется, что ты пытаешься обратить на себя мое внимание. Не лучше ли просто сказать, что ты хочешь, или прямо спросить о том, что тебя мучает?

Лена всхлипнула, булькнула какими-то ведомыми только женщинам внутренними инструментами и набрала воздуха для начала разговора.

— Ты вчера весь вечер говорил, что близок к развязке, что заканчиваешь дело. И ни разу не сказал, что жалеешь об этом, потому что придется со мной расстаться.

— Я понял, тебя мучает неудовлетворенное самолюбие. В начале знакомства ты хотела, чтобы я влюбился и бегал за тобой, унижаясь. Тебя бесило, что я — другой. Теперь ты страдаешь оттого, что я не страдаю, что не унижаюсь, рассказывая, как буду тосковать. Не буду, Лена, не буду.

Над столом разразилась гроза с обильным ливнем.

— Неужели тебе наплевать? — чуть ли не задыхаясь от возмущения, всхлипнула девушка.

— Я не был там, в том состоянии, Лена. Я не знаю, каково мне будет тогда, когда ты станешь недоступна. И я не собираюсь сейчас думать об этом. Сейчас мое время — для того, чтобы разобраться с сиюминутными обстоятельствами. Сейчас передо мной завтрак, и я хотел бы съесть его с пользой для организма. А ты пытаешься заставить меня нервничать. Плохое поведение, девочка, плохое.

Как ни странно, это подействовало моментально. Она вдруг перестала рыдать, подвинула к себе тарелку и начала есть.

— Прости, — тихо сказала девушка минуту спустя.

— Фигня! — запросто, как будто ничего не было, ответил Оборотень. — Омлет сегодня обалденный. Спасибо.

— Стас, я поняла, что вела себя невнимательно по отношению к тебе, но очень прошу и тебя понять, что у меня всякое в голове бродит. Ты хотя бы расскажи мне, как у тебя дела? Может, все не так и скоро закончится, как я напридумывала из-за твоей обрывочной информации.

Оборотень внутренне улыбнулся, наконец увидев истинную причину утреннего спектакля. Он бы ни под какими пытками теперь не рассказал ей о том, что потерял хвост Петрова, но и выдумывать всякую заковыристую ерунду ему тоже не хотелось. Ему хотелось помучить этого перевертыша в женском обличии, не давая никакой информации. В этом случае она будет из кожи вон лезть, изобретая новые способы дознания, чтобы в конце концов предстать значительной и полезной перед другим мужчиной — перед Дмитрием Петровым.

— Девочка моя, я не могу рассказывать тебе все секреты своей службы. В конце концов, не все очевидно в моем деле, не все однозначно. Кое-что я боюсь сглазить. Расскажу вечером. Все в подробностях. И обещаю, завтрашний день мы весь проведем вместе. И на послезавтра еще хватит. Я не намерен закрыть вопрос с Петровым прямо сегодня. У меня большие планы. Надеюсь, тебя это успокоило.

Оборотень внутренне ликовал. Не сказав ничего, он, во-первых, заставил Лену делать вид, что она удовлетворена его обещаниями дальнейшего общения, во-вторых, выбил из-под нее плацдарм для дальнейших пыток. Девушка действительно замолкла на некоторое время. Оборотню казалось, что он прямо слышит, как визжат в отчаянии ее мысли, пытаясь найти другие лазейки.

Через пару минут тишины Лена резко изменилась. Она стала мягче, порозовела, заулыбалась. Это насторожило. Надо было включить все свое внимание.

— Помнишь, ты вчера обещал рассказать о своей учительнице, которая научила тебя быть галантным. Рассказывай.

— Вечером. Или завтра.

— Оборотень! — снова надулась Лена. — Знаешь, ты — как дом в аренду: вроде уютный, все предусмотрено, даже все круто, типа чтобы цена повыше была, но нет в тебе одной очень важной штуки. Тебе интересно какой?

Он, старательно и со вкусом пережевывая пищу, отрицательно помотал головой.

— В тебе нет главного — тепла. Ты уютный, но холодный. Чужой. Даже пустой. Хоть кто-то может рассчитывать на душевную отдачу рядом с тобой?