Дэвид Моннери - Боснийский ад

Грузовик стал притормаживать, один из боснийцев постучал костяшками пальцев в заднее окно кабины, и Клинок проворно соскочил на дорогу. Пока грузовик подъезжал к самодельной баррикаде, Клинок добрался до берега реки. Дом по-прежнему не подавал признаков жизни.

Боснийцы вышли на дорогу и с минуту постояли, не зная, что делать. Клинок спросил себя, стоит ли верить в то, что люди в доме не проснутся в любой момент следующего часа. И сам себе ответил: «Нет!»

Калтак и Абдулагу, очевидно, пришли к тому же выводу. Последний вскарабкался на подножку грузовика и коротко нажал на клаксон. Звук чуть не оглушил Клинка, но он сомневался, чтобы этот шум долетел через весь город до мотеля.

С минуту казалось, что и от звука клаксона никто в доме не проснулся, но наконец резко, со стуком открылась дверь, и наружу вышел человек, громко сетуя. Шляпы на нем не было, но половину груди закрывала длинная борода. Клинок подождал, пока тог выйдет на открытое пространство, а затем свалил его на землю тремя выстрелами из бесшумного МР5.

В тот же самый момент из дома вышел другой бранящийся человек, который мгновенно прыгнул назад в дом, увидев, что его товарищ упал. Клинок выругался и устремился за ним, мгновенно успев отметить, что оружия у того при себе не было. Он вскочил на низкую веранду, влетел в дверь и быстро отскочил вправо, чтобы не маячить силуэтом на фоне наружного освещения.

Он слышал, как человек взбегает вверх по ступеням, но удержался от немедленного преследования. Прошло пять секунд, десять, и глаза привыкли к темноте. Не успел он сделать и шага по направлению к лестнице, как наверху послышались голоса и загремели башмаки.

Клинок со всей возможной осторожностью начал взбираться по лестнице. Сверху падал слабый свет и слышался возбужденный говор двух или трех человек. У Клинка мелькнула мысль, что этот современный дом до войны был предметом чей-то гордости и радости. Интересно, что сталось с хозяевами?

Звук шагов четника выдал его раньше, чем силуэт нарисовался наверху лестницы. Сасовец выпустил очередь, и человек упал назад, выронив оружие, которое прогрохотало вниз по лестнице мимо Клинка. Но оно еще не успело упасть у основания лестницы, как погиб другой человек. Оказавшись в поле зрения Клинка и не видя цели для своего АК-47, серб получил пулю в левый глаз и отлетел назад, на тело своего товарища.

Звуки в доме стихли, отозвавшись затихающим эхом. Клинок осторожно двинулся вперед, держа ушки на макушке, — а вдруг наверху есть еще кто-то. Он услыхал какое-то хныканье, потонувшее внизу в топоте ног двух боснийцев.

Клинок внимательно оглядел верх лестницы. На лестничную площадку из комнаты падал тусклый свет. Туда выходили две двери.

Он устремился к одной из них, полуоткрытой, и мягко распахнул ее. Хныканье усилилось, но выстрелов не последовало.

— У тебя все в порядке, англичанин? — прошептал снизу один из боснийцев.

— Оа, — прошептал в ответ Клинок, использовав половину запаса сербскохорватских слов и жался, что не знает, как сказать «подождите». Хныканье внутри вдруг смолкло, и несколько секунд тишину нарушал лишь звук его собственного дыхания. Затем внутри комнаты послышался выстрел, затем об пол клацнуло что-то металлическое, а затем и что-то тяжелое с глухим стуком ударилось о дерево.

Клинок приложил глаз к щелке между дверью и косяком, а потом устало поднялся на ноги.

— Все о’кей, — прокричал он вниз. Внутри комнаты он обнаружил юношу — лет пятнадцати, как он определил, — неуклюже лежащего на полу. Тот отстрелил себе половину головы. Посреди комнаты лежал АК-47.

«Но почему?» — спросил себя Клинок. Он повернул голову и нашел ответ. На кровати лежала девушка не старше этого юноши, обнаженная, с носком во рту и шарфом, туго затянутым вокруг шеи.

Он вытащил носок и развязал шарф, почти оцепенев и подавляя бессвязный крик. Пощупав сонную артерию, он ощутил пульс. Пульс слабый, но девушка дышала, еле-еле, и вокруг губ уже проявилась синева. На теле видимых повреждений не было, не считая покраснения вокруг влагалища, и Клинок перевернул ее, выпрямив ей руку и ногу. Дыхание стало свободнее.

В дверях показался Абдулагу, оглядел сцену и произнес что-то на родном языке, и в этой фразе, казалось, одновременно проявились и удивление, и смирение, и печаль. Он подошел и стал рядом с Клинком у кровати.

— С ней все в порядке? — спросил он.

Словно отвечая на этот вопрос, девушка открыла глаза. Сначала веки поднимались как бы нехотя, но потом вдруг испуганно взметнулись вверх.