Андрей Воронин - Комбат. Восемь жизней

«Н-да, — подвел печальный итог Комбат, — здесь не обошлось без бахрушинских коллег по цеху». Он резко выпрямился, взял со стола листок бумаги и написал на нем свой номер телефона. Потом вложил эту бумажку в карман Петиной курточки, резко расстегнув и застегнув молнию. К Алене он подошел очень близко (даже на высоких каблуках она едва доставала ему до подбородка), приподнял ее лицо, постарался поймать взгляд.

Когда убедился, что учительница смотрит ему в глаза, четко произнес:

— Если у вас будет нужда во мне — звоните. Не забудьте — номер телефона у Пети в кармане куртки. А ты, — он повернулся к мальчику, — записку мою храни и никому о ней не говори. Тогда еще постреляем! Если проболтаешься — не сможем, закроют тир. Понял? Это тайная записка, а ты — главный хранитель тайны.

Последние слова Комбат произнес уже вслед поднимающимся по ступенькам маме с сыном.

— Может, проводить их? Поздно совсем, и темно, — вмешался Юрий.

— Нет, ни в коем случае! — истерично выкрикнула Алена, и Комбат остался сидеть вдавленный в жесткий металлический стул.

Ему было очень грустно и досадно, что все так бездарно заканчивается. Но следить за ними он не хотел, не имел душевных сил. В конце концов, она взрослая женщина и сама принимает решения, как жить дальше. Никто из участников встречи в тире не знал, что навязанные, искусственно созданные качества личности, такие, как временное безразличие и эгоизм, скоротечны. И когда нормальная сосредоточенность вернулась и к нему и к Андрею, пускаться вдогонку уже не имело смысла.

У входа в метро ожидал Виталий Юрьевич. Алена его не заметила. Она быстро миновала турникет, сбежала вниз по движущимся ступенькам эскалатора, буквально волоча за собой испуганного Петю. Переговорщик следовал поодаль, наблюдая и анализируя поступки подопечной. Пока они укладывались в стандартную схему — женщина не принимала в расчет ничьих слов, кроме повелений «куратора». Она была адекватной лишь внешне: верно отвечала на вопросы, помнила о сыне и последней задаче, поставленной перед ней, — приехать на нужную станцию метро. На этом «кураторство» должно было закончиться — повлиять сильнее переговорщик не мог и не хотел. Даже это воздействие он считал не совсем порядочным по отношению к личности, не связанной с государственными секретами. Но господа Волошко были слишком могущественны, чтобы отказываться от их поручений. Кажется, все, о чем просили богатые братья, он выполнил безукоризненно. Женщина жива, ребенок при ней, официальные власти не в курсе случившегося, никто серьезно не пострадал, за исключением одного парня из охранного агентства. Да и тот, если вовремя покажет руку профессионалам, не станет инвалидом.

Сейчас важно передать эту красотку Ивану, и можно отправляться домой.

Алена с Петей сидели, плотно прижавшись друг к дружке, и молчали. Переговорщик находился в том же вагоне, расположившись по диагонали и заслонив лицо газетой. Детский прием, не описанный разве что в «Мурзилке», в этом случае сработал безотказно.

Услышав о приближении своей станции, Алена Игоревна приготовилась к выходу, предупредила Петю. Они дружно шагнули на платформу, и Иван Волошко лично поприветствовал учительницу и ее симпатичного сыночка. Переговорщик встретился с боссом глазами, прочел в них одобрение и даже не стал выходить из вагона. Он с облегчением снова уткнулся в газету, теперь уже не блефуя, а по-настоящему. С этой секунды его неприятная миссия была закончена.

Поезд помчался дальше, а счастливый бизнесмен, смешавшись с толпой, быстро вел спасенную красавицу к эскалатору. Мальчика он взял на руки, и тот, уже не удивляясь, что в их с мамой жизнь снова вмешивается какой-то новый дядя, доверчиво обнял его за шею.

Светлана приняла решение о переводе экспериментальной лаборатории в новое место. Причин тому было несколько: во-первых, она искренне боялась, что в Зеленограде Зернова найдут родственники Наденьки; во-вторых — что кто-нибудь обнаружит саму лабораторию. Марина пыталась возразить, что при переезде вероятность обнаружения не слишком уменьшается, а возможно, даже увеличивается — ведь не в подземный бункер хозяйка хочет перевести налаженное дело. Сам процесс перемещения Наденьки — дело рискованное. Личного самолета у них нет, а по-другому долго. Спрятать ребенка, нуждающегося в постоянном уходе, на сутки с половиной практически невозможно — он должен есть, пить, ходить в туалет.