Андрей Воронин - Комбат. Горячие головы

Иногда мужчины заглядывали в дом просто так, расхаживали по комнатам, отпускали обидные замечания насчет обстановки и самих хозяев. При этом они никогда не дрались, не матерились и, только когда жильцы дома угрожали вызвать милицию, отвечали так, что жильцы тут же забывали о своем намерении:

— Хорошо, мы уйдем, но вам от этого легче не станет. Один ваш человек сгорел, теперь еще кто-то на очереди. Зажились вы здесь. Пора вам отсюда переселяться либо в новый дом, либо на кладбище. И на ментов зря надеетесь. Мы все сделаем так, что ни одна собака не подкопается.

Многие потиху начали готовиться к отъезду. А тут произошел второй несчастный случай, правда без летального исхода. Одному из ребят, швырявшихся камнями в бульдозер, сломали ногу. Сам он не мог толком рассказать, как все произошло. Ходил по лесу, сзади его накрыла тень, а затем обрушился сильный удар. Деревенские окончательно убедились, что с ними не шутят. Они стали покидать родные места. Первыми в новое жилье переселились семьи с детьми. Никому не хотелось, чтобы их ребенок очутился в больнице. За ними потянулись остальные. Вскоре осталось только два дома, где жили старики, решившие стоять до последнего. Но кто же будет считаться с их решением? Бандиты действовали без затей. Пригнали грузовики, в них сгрузили все пожитки старых людей, их самих грубо выволокли на улицу и в несколько минут сровняли оба дома с землей.

Тумасов лично наведался в опустевшую деревню. Подобные картины он видел много раз, но лишь сейчас до конца ощутил собственную значимость, в чем-то равную божественному величию. Стоило ему захотеть — и около сотни человек помимо воли оставили родные места, расчистили место для строительства его, Ильи Фридриховича, дороги.

— Ты думаешь, в наше время кто-то поверит в миф о любящем сыне, щедро тратящем деньги на отца-бюрократа? — Зудов интонацией постарался смягчить сарказм, заключенный в его словах.

— Пусть не верят. Главное в другом, — деликатно ответила молодая супруга.

Зудов отлично понял, что она имела в виду. Взятки, получаемые чиновником, многократно превышали его зарплату. У Семена Михайловича имелся один способ их легализовать. Правда, он был шит белыми нитками, и любой здравомыслящий человек понимал, что таким образом Зудов отмывает незаконно полученные деньги. Но одно дело — понимать, и совсем другое — доказать.

— И все же, милая, надо уметь вовремя остановиться, — заметил Семен Михайлович.

— И ездить на этой развалюхе, — обиженно поджала губки супруга.

— Почему же «развалюхе»? «Фольксваген» — вполне приличная машина.

— А у Грицевича — восьмая «ауди».

— Ты сама отлично знаешь, почему он на ней катается.

И снова в разговоре появилась недосказанность. Наверное, такое происходит во многих семьях российских чиновников. Ни муж, ни жена не говорят прямо.

«Я беру огромные взятки, но мне требуется надежное прикрытие, — мысленно оправдывал себя Зубов. — Какой-нибудь кум, сват, деверь, легально зарабатывающий большие деньги, на которого бы я при случае мог сослаться. Мол, это он помогает нашей семье материально. Говорят, хороший знакомый одного чиновника выиграл в лотерею кругленькую сумму, что-то около миллиона долларов. Чиновник выкупил у него счастливый билет за полтора миллиона и был очень доволен такой сделкой.

Машина повернула на проселочную дорогу и вскоре оказалась у озера. Вдоль его берегов тянулись огороженные заборами добротные дома. Рядом с одним из них Зудов притормозил. Формально дом принадлежал его сыну, Егору, хотя строился на деньги Семена Михайловича. По большому счету, Зудов выстроил и жизнь сына. После школы он определил его в Академию менеджмента, рассудив, что был бы управленец, а чем управлять — найдется. Егор пытался возражать. Он с детства любил рисовать и мечтал стать художником. Зудов тормознул его с циничным прагматизмом:

— На одного художника, при жизни признанного великим, приходятся сотни нищих рисовальщиков. Как видишь, твои шансы ничтожны. А что помешает тебе, зарабатывая хорошие деньги, на досуге баловаться кистью с красками?

— Далеко не всякий управляющий много зарабатывает, — резонно возразил сын.

— При таком отце ты обязательно станешь миллионером, — высокомерно заявил Зудов.

К этому времени Семен Михайлович уже несколько месяцев контачил с дорожниками, и будущее рисовалось ему в самых радужных тонах. По большому счету, правильно рисовалось. Когда раздаешь огромные деньги, что-то обязательно прилипает к рукам.