Андрей Воронин - Комбат. Горячие головы

«Нет, здесь я только зря протираю штаны», — решил Зудов и, сославшись на внезапное недомогание, отправился домой.

Пару лет тому назад чиновник вместе с молодой женой въехал в просторную трехкомнатную квартиру, полученную от государства. Хорошо, когда знаешь лазейки в законодательстве и способен ими воспользоваться. Старую «двушку» Зудов оставил бывшей жене с сыном.

Семен Михайлович любил молодую жену, исполнял любые ее прихоти и постепенно становился настоящим подкаблучником. Если между ними возникали разногласия, супруге достаточно было закатить истерику, после чего вопрос решался в ее пользу. Жена Зудова сидела дома, хотя ее нельзя было назвать домохозяйкой в полном смысле этого слова. Да, она иногда готовила, порой убирала и стирала, но основной груз хлопот взваливала на себя приходящая дважды в неделю домработница. Вот и сейчас молодая жена смотрела по телевизору очередную мыльную оперу и на появление мужа отреагировала довольно сдержанно:

— Ты уже пришел? Что-то сегодня рано.

Зудова это более чем устраивало. Он направился в кабинет и уселся за письменный стол. Семен Михайлович любил свой письменный стол и всегда садился за него с удовольствием. Удобное рабочее кресло без кручений-верчений, хорошие ручки, качественная работа, ничего лишнего. Еще он любил стол за то, что тот являлся неприкосновенной собственностью хозяина, даже пыль с него Зудов вытирал собственноручно. Когда он заявил единоличные права на стол, разразился настоящий скандал. Не потому, что жена жить без стола не могла (по большому счету, он был ей до лампочки), а из-за опасного прецедента. Сегодня муж запрещает ей подходить к столу, завтра лишит машины, а там рукой подать до семейной мужской тирании. Но Зудов остался непреклонен, заявив, что, если она притронется к столу, он врежет в дверь замок и будет запирать кабинет на ключ, который повесит у себя на шее вместо креста. И жена смирилась. Она сообразила, что лучше табу на стол, чем замок в двери, который вызовет у частых гостей дома обидную усмешку. Мол, только с виду ты, голубушка, хозяйка дома, а на самом деле Семен Михайлович держит тебя в ежовых рукавицах. Да, Зудов любил свой стол, поскольку даже у подкаблучника должна быть личная собственность. У него был стол. Сидя за ним, Семен Михайлович ощущал себя человеком самостоятельным, его плечи расправлялись, сам собой втягивался живот, и даже в глазах появлялось осмысленное выражение.

Зудов достал из папки лист бумаги, взял обычную шариковую ручку и склонился над столом. Так ему было легче думать. Однако на этот раз мыслительный процесс закончился пшиком. Как ни прокручивал чиновник ситуацию, всякий раз возникала неизвестная величина — реакция на выступление президента. При таком раскладе попытка избавиться от Бушуева с помощью еще вчера безотказных бюрократических ухищрений вызывала большие сомнения.

«Да что я, ё-мое, строю из себя девочку! Каждый из них поимел гораздо больше моего, и у них есть способы решения вопроса. Пусть они им и занимаются», — мысленно бросил в сердцах чиновник.

«Ими» он называл хозяев строительных компаний. Еще немного подумав, Зудов остановил свой выбор на Тумасове. Ведь именно он выиграл последний тендер. Семен Михайлович потыкал в кнопки стоявшего на столе телефона:

— Илья Фридрихович? Зудов беспокоит. У меня возник срочный вопрос по тендеру. Надо встретиться… Когда? Лучше сегодня, в крайнем случае завтра… Да, я сейчас дома, можете подъезжать… Жду.

Повесив трубку, чиновник испытал огромное облегчение. И одновременно острое желание выпить. Он покосился на дверцу бара, но так и остался сидеть в кресле. Иногда в рекламную паузу жена заглядывала в кабинет. Предчувствия не обманули Зудова. Буквально через минуту на пороге возникла симпатичная женщина лет тридцати.

— Семушка, опять возишься с бумагами. Ты совсем себя не жалеешь. На работе работаешь, дома работаешь, так можно надорваться. Иди лучше покушай, там домработница борщик сварила.

Если бы жена предложила заняться любовью, Зудов мог бы соблазниться. Но у нее заканчивалась рекламная пауза. Стоило жене уйти, как Семен Михайлович распахнул дверцу бара, достал бутылку коньяка и спрятанный в глубине фужер. Налил сто грамм и залпом, игнорируя аромат дорогого напитка, выпил. Слегка полегчало.

Тумасов приехал, как обещал, через сорок минут. Вид у Ильи Фридриховича был обеспокоенный.

— Что с тендером? — спросил он. — Возможна отмена результатов?