Андрей Воронин - Комбат. Вначале было слово

А начинал Угорь обычным вымогателем мелкого пошиба. На этой почве имел дела с командой, в которую входил Волдырь. Рэкетом Угорь занимался безо всякого удовольствия. Но это занятие приносило неплохие деньги, о которых мог только мечтать пятикурсник физкультурного института, бывший фехтовальщик и будущий тренер по фехтованию. Угрю повезло, что на втором курсе он сошелся с компанией борцов, уроженцев провинциальных городков, живших в общаге. Одурев от хронического безденежья и насмотревшись криминальных новостей, борцы решили заработать денег. Первый опыт вышел боком. Ребята хапнули огромную по их меркам сумму, но потратить успели только малую часть. Они совершили типичную для начинающих вымогателей ошибку: сразу дали работу тренированному телу, забыв предварительно поработать головой. И крупно прокололись в двух из четырех приглянувшихся им точек. Одну из точек крышевали бывалые урки. Уголовники предпочли сначала разобраться, а уже потом открывать военные действия. Борцы в свою очередь сообразили, что подсечки и захваты малоэффективны против огнестрельного оружия или «перышка» в умелых руках. Они вернули изъятые на точке деньги и еще столько же отдали за материальный и моральный ущерб. После чего в их карманах образовалась привычная пустота. Мало того! Хозяин второй точки стукнул ментам. Часть борцов повязали, но они держались стойко и не выдали товарищей. Потребовался год, чтобы потрепанные остатки рэкетирской ватаги превратились в организованную команду. Поначалу борцы вообще хотели отказаться от криминального ремесла. Но они уже почувствовали вкус больших денег, он манил и притягивал. На этот раз борцы не пороли горячку. Они долго присматривались к потенциальным жертвенным баранам. Попутно привлекли к делу Угря, который отличался от большинства борцов сообразительностью и умением анализировать запутанные ситуации.

И дело пошло. Гораздо скромнее, чем думали опьяненные первым опытом борцы, но такова жизнь. Все доходные места уже заняли, и маячили оттуда до зубов вооруженные братки, готовые воевать за свой кусок хлеба с маслом и икрой. Откровенно говоря, Угрю и компании тоже хватало на хлеб, масло и порой на икру. Угорь, закончив институт, куда-то сунул диплом и долго о нем не вспоминал. Лишь иногда, встречая бывших однокурсников и узнавая об их заработках, он с ужасом думал: «Блин, ведь и я мог оказаться на их месте!»

Но времена менялись, в конце концов у власти дошли руки до мелких вымогателей. На крупных рэкетиров не замахивались, их выбирали в парламент и органы местного управления, зато всякую шушеру принялись дербанить, как нашкодивших котов. Чтобы не мешали развиваться малому и среднему бизнесу.

Команду Угря разогнали, сам он чудом избежал ареста. Вот тут он вспомнил о дипломе: мол, в крайнем случае заработаю на кусок хлеба… без масла. Имевшаяся заначка разрешала какое-то время жить безбедно. А образовавшиеся связи и криминальный опыт позволили снова влиться в преступную жизнь. Угорь опять занялся крышеванием, только не бизнесменов, а девочек легкого поведения. Вместе с тремя оставшимися на свободе борцами они устроили притон. Двое борцов отправились в свой родной город. Действуя угрозами и силой, они переправляли девочек в столицу. Справедливости ради надо сказать, что некоторые провинциалки добровольно соглашались на легкий, как им казалось, заработок. Угорь и третий борец остались в Москве. Они контролировали работу проституток и защищали их от некоторых слишком отвязанных любителей клубнички. Со временем притон обзавелся постоянными клиентами. Один из них, каждую неделю приходивший к длинноногой блондинке по прозвищу Мальвина, довольно близко сошелся с Угрем. Они несколько раз выпивали, и клиент, крепкий молодой человек, представившийся Сильвестром, однажды сказал Угрю в порыве откровенности:

— У тебя чувствуется хватка. Ты должен заниматься серьезными делами.

— Может, и должен. Только где их взять? — грустно заметил Угорь.

— Искать надо. Хотя иногда бывает, что они сами в руки плывут.

Долгое время разговор так и оставался разговором. Угорь продолжал опекать ночных бабочек, обеспечивая за чужие деньги собственное финансовое благополучие. Финал у истории вышел закономерный. Угорь давно возражал против крайних мер.

— Зачем, — говорил он, — похищать девочек и насильно держать их в притоне? У нас хватает тех, кто согласен заниматься развратом добровольно.