Андрей Воронин - Комбат. Вначале было слово

Зависла пауза, в течение которой Волдырь мучительно обдумывал слова Комбата.

— А точно пропало десять спортсменок? — наконец спросил он.

Рублев достал газетные вырезки и компьютерные распечатки, которые предусмотрительно взял с собой. Бывший рэкетир взял их. Он читал молча, пытаясь скрывать эмоции, но по его лицу время от времени проскальзывало испуганное выражение, под конец превратившееся в застывшую маску страха.

— Так кто предложил тебе следить за Демидовой? — спросил Комбат.

— Угорь.

— И это все, что ты можешь о нем сказать?

— Ну, мы с ним раньше корешились, было пару совместных дел. Потом он исчез, а недавно объявился. Сам меня разыскал, говорит: «До меня дошли слухи, что ты на мели. Даже хату свою сменял на меньшую. Хочу предложить тебе непыльную работенку. За неделю огребешь кусок баксов». Я его спрашиваю, типа че за работенка. А Угорь отвечает: «Надо сесть на хвост одной бабе. Выяснить, как расписан ее день, с кем встречается, кто рядом с ней находится и тому подобное». У меня было возникли сомнения. Не такие мы с Угрем друзья, чтобы он мне подбросил халявный заработок. «Почему я?» — спрашиваю. «Потому, — говорит, — что баба эта тренируется в «Юноне», которую ты облазил снизу доверху, помнишь там каждый закоулок. Если не страдаешь склерозом». — «Нету, — говорю, — у меня склероза, и этот поганый фитнес-центр я буду помнить всю оставшуюся жизнь». Тогда Угорь хлоп меня по плечу: «Все, — говорит, — добазарились. Держи фото бабы и триста баксов задатка. Остальное получишь, когда дашь мне полный отчет».

Тут Волдырь, прервав свой рассказ, матерно выругался.

— Теперь я понял, почему Угорь так ко мне в гости набивался! Еще делал вид, будто обижается, сука! Типа я должен ему проставиться за легкие бабки. А выпил, гад, всего грамм сто. Сослался на возникшие дела. Лапшу мне на уши вешал, падла! Ему нужен был мой адрес.

— Молодец, начинаешь соображать, — похвалил Волдыря Борис. — Только я не услышал самого главного. Как мне найти твоего Угря?

Бывший рэкетир удрученно развел руки в стороны:

— Понятия не имею. Мы с ним контактировали всего два раза: когда он меня нашел и когда я проставлялся. Остальное время общались по телефону.

— Номер хоть остался?

— Да, а что толку! Зуб даю, Угорь указал в сотовой компании липовые данные. По этому адресу наверняка находится дом престарелых.

— Почему дом престарелых?

— Да это я так, к слову. Просто у одного знакомого пацана такая фишка была, он на всех бумагах указывал адрес урюпинской богадельни.

— Так и писал «город Урюпинск»?

— Да нет же, город он указывал честно — Москва, а улицу и дом, где в Урюпинске стоит богадельня. И квартиру номер шесть.

— Грамотный оказался пацан; наверное, получал образование в советское время. Чехова читал, — безрадостно заметил Борис.

— Зато я видел тачку Угря и знаю, в каких кабаках он раньше любил ошиваться, — неожиданно сказал Волдырь.

— Вот это дело! — оживился Комбат. — Придется тебе, Гена, продолжить свою работу наводчика.

После утренней тренировки девушки дружно направились к дому. Теперь их число заметно увеличилось, из десяти кроватей пустовала всего одна. Светлана окинула взглядом своих подружек по несчастью. В основном девчонки подобрались хорошие, дружелюбные, без заморочек и выпендрежа. Юрьевой вчера пришла в голову парадоксальная мысль. Говорят, будто все без исключения чемпионы — люди со сложным, зачастую скандальным характером. Тогда выходит, что пленницы — неудачницы от спорта, хотя большинство достигло заманчивых вершин. Если же продолжить разговор о характере, то лишь культуристка Червякова оказалась паршивой овцой в их коллективе. Светлана до сих пор не могла понять, чего она бесится, затевает скандалы на пустом месте. Прошедшим вечером завелась с новенькой, мастером спорта по легкоатлетическому многоборью. Девочку доставили на остров последней, она еще до конца не поверила, что очутилась в плену, а Червякова из-за пустяка взъелась на нее.

Подумаешь, многоборка замешкалась после ужина, оставила на столе грязную тарелку. Муза вздумала корчить из себя армейского «дедушку», устроила бедняжке разнос, орала, что вышвырнет тарелку в сортир, если она простоит на столе еще минуту. Новенькая попыталась робко возразить, сказала, что не видит причин для беспокойства. На этом ей бы стоило остановиться, но она добавила — не иронизируя, а от растерянности — насчет того, что абсолютно здорова, достаточно посмотреть на ее гладкую чистую кожу, поэтому Червякова напрасно демонстрирует брезгливость.