Андрей Воронин - Комбат. Вначале было слово

— Держись за борт. Мы пойдем вдоль острова; когда окажемся рядом с затоном, притормозим, ты там высадишься. А то стукнет Филину в голову прошвырнуться к причалу — и ля-ля нашей выпивке.

— Ну… — только это цензурное слово присутствовало в злобной фразе Абрама, отпущенной в адрес Буйка, прохлаждавшегося на катере.

Однако делать нечего, Абрам ухватился за борт, другой рукой придерживая доску, и катер помчал его к острову. Судно вошло в затон, боевик сделал несколько гребков и ощутил под ногами дно. Абрам торопливо выбрался на берег и вновь пожалел о том, что опрометчиво согласился исполнить роль гонца. Обступавшие затон высокие деревья создавали густую тень, тело боевика покрылось гусиной кожей. Сейчас бы энергично растереться полотенчиком, но чего нет, того нет. И надевать сухую одежду на мокрое тело особого желания не было. И тут Абрам проявил несвойственную ему догадливость.

— Раз вы так, суки, то я имею право! Греться буду, — он решительно достал из сумки бутылку водки и с хрустом свинтил крышку.

Тут же боевик мысленно обругал себя за поспешность. Кто знает, что за водку он купил, надо было открывать продукт молдавских виноделов. Но что сделано, то сделано. Абраму даже не пришла в голову элементарная мысль: водку можно закрыть и взять бренди. Он сделал большой глоток. Сорокаградусная обожгла горло, но пока только этим местным согревающим эффектом и ограничилось. Выждав несколько минут, боевик сделал еще парочку глотков. С непривычки и на голодный желудок его слегка повело. По телу разлилась долгожданная теплота. Абрам провел ладонью по заросшему редким волосом животу. Вроде сухо, можно одеваться. Он прошел метров триста и лишь после этого сообразил: «Е-мое, я же намылился в лагерь, а Буек сказал идти прямиком к месту сбора. Во блин, что бы было, если бы Филин застукал меня с целой сумкой поддачи».

Боевик резко сменил курс и вскоре оказался в условленном месте. Там его ждал Муфлон. Вдвоем они припрятали выпивку. Муфлон учуял от Абрама сивушный перегар и покрутил пальцем у виска:

— Ты че, блин, хочешь сорвать нам мероприятие! Если Филин учует запах, он всех нас начнет пасти… Ладно, сейчас обед, просочись осторожно и пасть не открывай, дыши носом. А если Филин возьмет тебя за задницу, молчи, как партизан на виселице.

Все обошлось, и свободные от дежурства боевики собрались на маленькой лесной поляне. Началась обычная пьянка, отличавшаяся лишь тем, что люди старались говорить шепотом. Но когда каждый залил в себя по бутылке сорокаградусной жидкости, осторожность их покинула. Кто-то додумался угостить стоявших на постах пацанов. А че, чем они хуже! На том выпивохи и погорели. Филин засек Муфлона, шаставшего по лагерю с выпивкой. После короткого допроса, сопровождавшегося обещаниями немедленно уволить провинившегося и отправить его вплавь без вспомогательных средств и выходного пособия, боевик раскололся.

Филин ворвался на поляну живым воплощением гнева. Попавшемуся под руку боевику он заехал в физиономию, вложив немалый вес своего тела, второго угостил могучим пинком в бок. Растоптав пластиковые стаканчики, в которых плескалась дефицитная жидкость, Филин злобно рявкнул:

— Встать! Построиться!

Боевики кое-как выполнили его команду. Филин подошел к Буйку, взял его за грудки. Злобно глядя ему в глаза, он обратился ко всей честной компании:

— Вы че творите, придурки! Вас зачем сюда послали и платят такие бабки? Думаете, тут собрались выпускницы института благородных девиц? Ага, размечтались! Чтоб вы знали, одна из этих дамочек в смешанном бою под орех разделала мужика. А вторая рвет сто тридцать килограммов. Кто из вас, обалдуев, поднимет сто тридцать килограммов? А молотобойку все видели? Баба под два метра ростом и резкая, как вам и не снилось! Она любого из вас раскрутит и зашвырнет на самое высокое дерево.

— Пока она меня схватит, я ее сто раз вырублю, — осмелился подать голос Муфлон.

Филин отпустил Буйка и подошел к наглецу, рискнувшему его перебить.

— Трезвый, может, и вырубишь. А спьяну? Она тебе разок подмигнет, ляжку голую выставит, жопой покрутит, и ты сам полезешь в смертельную ловушку.

— Да не поведусь я на такую ляжку! — возразил Муфлон.

— На ее не поведешься, но среди пленниц есть очень даже ничего девушки. И когда они увидят, что вы пьяные шатаетесь по лагерю, то быстренько сообразят, как это использовать. И устроят здесь маленькую бабскую революцию. Причем учти, Муфлон. Даже если дамочки окажутся милосердными и оставят нас в живых, от хозяина пощады не дождешься. А я на тот свет еще успею. Поэтому зарубите себе на носу: если я хоть от одного из вас учую запах перегара, собственноручно все кости переломаю. А теперь вон отсюда, идиоты!