Александр Тамоников - Огненное побережье [litres]

Борис знал, кого представляет Голованов (военную контрразведку), и хорошо изучил его повадки, поэтому ничуть не удивился, когда тот принял его как родного брата и закадычного друга и чуть не расцеловал в десны.

– Присаживайтесь, товарищ капитан. Нам предстоит очень интересная и познавательная беседа. Расслабьтесь, вы у своих товарищей. – Майор убрал пачку бумаг в ящик стола и воззрился на Звягинцева.

Следователь: До нас дошла информация, что вы сдались в плен израильтянам и предложили свои услуги американцам.

Звягинцев: Предложил услуги, а потом сбежал? Нелогично.

Следователь: Логика выстраивается по-разному, и у каждого она своя. А если вас решили внедрить? Придумали легенду и запустили к нам…

Звягинцев: Сложноватое какое-то внедрение. Я пересек пустыню с караваном, добрался до Аль-Ариша, сбежал от военного патруля, по морю перебрался в Александрию, а потом прибыл сюда через полицейский участок.

Следователь: Враг хитер и коварен. Взгляните на эту статейку из американской газеты. Вы английским не владеете? Я переведу. Так вы ответили корреспонденту в интервью: «Я всегда был сторонником демократии, но мне приходилось это скрывать, потому что тоталитарный советский режим меня немедленно покарал бы и отправил в лагеря».

Звягинцев: Провокационная дешевка.

Следователь: Допустим. Газета желтая, но ведь откуда-то они эту информацию взяли… Тем более по нашим каналам подтвердилось, что такое интервью действительно имело место.

Звягинцев: Информацию они взяли из задницы того англосакса, который меня завербовал. Назвался Джоном Смитом. И потом… У меня есть свидетель – Павел Стрельцов, лейтенант израильской армии, который присутствовал на допросе в качестве переводчика, а потом помог мне сбежать. С тех пор мы не расставались.

Следователь: С перебежчиком мы разберемся. Может, он вовсе не свидетель, а сообщник. Как вам такая версия?

Звягинцев: Версия любопытная, но ошибочная.

Следователь: Хорошо. Давайте начнем сначала. Как вас сумели захватить, да еще и в зоне нашего влияния? Вы же не мальчик с пальчик, а инструктор по рукопашному бою…

Звягинцев: Сначала пятеро в египетской форме напали на нас с лейтенантом Коротковым в кафе. Я их раскидал, выпрыгнул в окно. Мы поехали на машине, но нас заблокировали, ударили каким-то грузовичком. Машина перевернулась, Коротков выскочил, а у меня заклинило дверь. Захватчики говорили на иврите. Короткова при попытке к бегству застрелили.

Следователь: Об этом мы знаем. Продолжайте. Что дальше было?

– Хорошо. На сегодня хватит, – сказал контрразведчик, когда Борис закончил рассказ. – Мы допросим Стрельцова, а потом устроим вам очную ставку. А вы идите в номер… Как вас там устроили, кстати?

– Приемлемо, – ответил Борис.

– Ну, вот и ладненько. – Улыбка майора была бесконечна.

Допросы временно прекратились. Звягинцев понимал, что именно временно – они проверяют и перепроверяют изложенные им факты.

Доступ в помещения общего пользования – спортзал, столовая, библиотека – ему не закрыли. Но возле него постоянно крутился коротко стриженный крепкий парень по имени Володя – сопровождающий. «Конвойный он, охранник! Лицемеры, – зло думал Борис. – Впрочем, если случится нечто неординарное, еще неизвестно, кто кого охранять будет».

Борис предложил Володе спарринг в спортзале. Тот не отказался и продержался целых пять секунд.

– Ты сможешь меня удержать? – с усмешкой спросил Звягинцев.

– Нет, конечно, – откровенно признался Володя. – У меня другая специальность.

– А зачем тогда за мной ходишь?

– Положено… Не устраивает моя компания?

– Вполне устраивает…

В столовой восточной кухней и не пахло, что Бориса вовсе не огорчило – борщ, котлеты с картошкой и компот с лихвой его удовлетворили. Благодать!

– А как там мой напарник, Павел Стрельцов? – Борис посмотрел на Володю, обедавшего вместе с ним.

– Ему запрещено покидать номер. Вы советский офицер, а он израильский. Обычно мы таких после допроса сдаем египтянам. Но тут особый случай.

– Чем же он особый? – Борис насторожился.

Володя посмотрел на Звягинцева, как на школьника младших классов.

– Русский человек числится офицером израильской армии – это уже нонсенс. Но дело не только в этом. Он человек без гражданства – советское потерял, а израильское не успел получить. Гражданин мира. Для Израиля он предатель, а египтяне его в тюрьме замаринуют с неясными перспективами.