Александр Тамоников - Огненное побережье [litres]

Чувствовалось, что Розенсон хочет солировать, а тут появились свободные уши.

– У меня есть еще один вопрос, – вклинился в разговор Павел, желая перенаправить разглагольствования Меера в нужную ему сторону. – Мне нужно попасть в Вифлеем. Как там обстановка?

– Обычная обстановка. – Розенсон пожал плечами. – Палестинский анклав. Палестинцы евреев не жалуют, поэтому могут возникнуть эксцессы. Если прицепятся, то скажи им по-русски, что ты русский, и они отвяжутся, точно сработает. Они почему-то к русским лояльно относятся.

– Я и по-арабски могу послать, – заметил Павел.

Розенсон от души рассмеялся:

– Ну, тогда вообще без проблем. А зачем тебе в Вифлеем? На экскурсию?

– Нет. Мне нужно передать одну вещицу в православный монастырь при базилике Рождества Христова. Там обитает одна старушка, сын у нее погиб, от него остался только серебряный крестик. Вот я его должен отвезти как память. Моя бабушка просила.

Выпили еще, закусили, поболтали о том о сем. Принесли пышущий жаром чалит, как определила это блюдо Элис, – жаркое с фасолью.

Расстались довольные друг другом. На прощание Розенсон сказал:

– Приезжайте еще. На яхте покатаемся.

Домой он их отправил на своей машине с водителем.

– Ну и как он тебе? – спросила Элис.

– Четкий у тебя дядька, – ответил Павел. Меер Розенсон ему действительно понравился.

Прошла неделя. Павел объездил окрестности. Вместе с женой они побывали в Акко, где бродили по крепости крестоносцев. Еще он посетил Бахайский храм в Хайфе. По вечерам читал на иврите книги по истории Израиля.

Ему нравилось такое безалаберное и вместе с тем познавательное времяпровождение, но сколь веревочке ни виться… Надо было заняться реальными делами. Для начала он решил съездить в Вифлеем.

– Надо ехать в Вифлеем, – сказал он Элис. – Выполнить просьбу, чтобы снять с себя эту обузу. Бабушка очень просила.

– Я хочу поехать с тобой, – настойчиво попросилась жена. – Отдашь крестик, и устроим экскурсию. Как раз случай представился.

– Его величество случай… – задумчиво проговорил Паша. – Случайности могут выйти боком, а то и трагедией. Палестинский анклав… Говорил я с людьми – всякое рассказывают. В случае чего я как-нибудь выкручусь, а ты у меня будешь как гиря на мошонке. Нет, госпожа Стрельцова, тобой я рисковать не хочу.

Сколько Элис его ни уговаривала, Павел категорически не соглашался и в результате отправился в Вифлеем один. На границе с анклавом стояла облупленная будка с израильским солдатом, а дорогу преграждал формальный шлагбаум, который можно было легко объехать. Стрельцов подошел к будке и сунул в окошко документы.

– Аккуратнее, – предупредил его солдатик, небрежно просмотрев бумаги.

За шлагбаумом стояли две машины вольных извозчиков. В одну садилась молодая, хорошо одетая женщина с девочкой лет пяти, а вторая была свободна. Павел договорился о стоимости поездки до базилики Рождества Христова, водитель завел двигатель, и они поехали.

Добрались довольно быстро. Расплатившись с водителем, Стрельцов вошел на территорию храма и осмотрелся. Его сразу же поразила красота древней архитектуры: мраморные колонны из розового камня, облицованные мрамором же стены, мозаики… «Надо будет сюда специально приехать – посмотреть, что внутри. Может быть, с Элис», – подумал Павел.

Он спросил первого попавшегося священнослужителя, как добраться до православного монастыря, и двинулся в указанном направлении.

По прибытии он спросил монахиню Прасковью. К нему вышла женщина лет шестидесяти в монашеском облачении и вопросительно уставилась на неожиданного посетителя.

– Меня зовут Павел. Я от Юлии Стрельцовой, ее девичья фамилия – Казакова. Это моя бабушка. Она мне поручила передать вам вот это.

Он вынул крестик и протянул его монахине. Она повертела его в руках и начала тихонько всхлипывать. Павел молчал, ожидая вопросов.

– Сынок! – По щекам женщины потекли слезы. – Значит, ему мама все-таки передала… Как я просила перед отъездом… А Юленька молодец. Вспомнила про меня.

Павел молчал.

– Как он погиб? Меня известили о его смерти, но как он умер?

– Не знаю. – Павел пожал плечами. – Он служил на Дальнем Востоке лейтенантом. А что произошло, я не в курсе.

– Эх, жизнь, жизнь… – Монахиня вынула платок и вытерла слезы. – Так и должно было случиться. Все по воле Божьей… Эх, грехи наши тяжкие! Ведь могла остаться с ним, но оказалась здесь. Когда мы сюда приехали, город находился еще под Британским мандатом, Израиля тогда и в помине не было.