Владимир Удод - Статист

— Вижу, не получается у нас разговор. Жаль. Я протянул тебе руку дружбы, сделал хорошее предложение, а ты вон как.

— Странное понятие у вас о дружбе, Иван Корнеевич. Оно не совпадает с моим. Под дружбой я понимаю бескорыстность отношений. Дружить из-за карьерного роста или привилегий — не для меня.

— В принципе я знал, чем закончится наш разговор. Но ещё один вопрос. Нажить врага в моём лице не боишься?

— Боюсь. Боюсь стать вашим другом.

— В таком случае, честь имею, — подполковник приложил руку к виску и, на американский манер, резко убрал её. — Прощай, капитан.

После этого движения возникла напряжённая пауза. Мужчины, окончательно и бесповоротно ставшие непримиримыми врагами, в упор смотрели друг другу в глаза в ожидании развязки. Гаршин вдруг криво усмехнулся и не без ехидства произнёс:

— К пустой голове руку не прикладывают. Может, сходить за фуражкой? Попробуете ещё раз.

Глаза Корнеева налились кровью. Он был взбешён. Ему хотелось задушить собственными руками это наглого ухмыляющегося сосунка. И душить хотелось медленно, глядя, как из орбит вылезут эти бесстыжие глаза, как ехидная улыбка превратится в немой крик, почувствовать под пальцами хруст гортани и последние содрогания пульсирующей артерии. С трудом сдержав себя, подполковник, скрипнув зубами, злобно прошипел:

— Резвишься, сучонок? Рано резвишься. Будешь резвиться с братцем на небесах. А пока…

Он снова сделал отмашку — и через секунду схватился за горло, ещё через мгновение рухнул перед Константином на колени, издавая неприятные шипящие с бульканьем звуки. Из-под его пальцев проступила кровь. В глазах застыли удивление и страх. Но через несколько мгновений зрачки подполковника расширились от ужаса, и Гаршин понял, что он смотрит мимо него. Обернувшись, Костя увидел молодого человека в маске, быстро приближающегося к ним с пистолетом в руке. Причём оружие было направлено в грудь стоящего на коленях Корнеева. После некоторого замешательства от неожиданного ранения подполковника капитан быстро пришёл в себя. Сбив полковника ногой на настил, он выхватил пистолет и произвёл два выстрела в нападавшего. Тот тоже успел сделать выстрел, но пуля прошла в нескольких сантиметрах от головы распластанной жертвы.

Роман очистил место стрельбы от ненужных улик. Собрав все гильзы, вложил их в перчатки киллера и забросил далеко в озеро. Затем перетащил убитого им снайпера вместе с винтовкой к машине и загрузил в багажник. Свой ствол подсунул под переднее пассажирское сиденье. Передохнув пару минут, завёл машину и поехал к своим пленникам.

Пленники были на месте. Подойдя к ним, Роман шутливым тоном изобразил удивление:

— Вы ещё тут? Ну и выдержка! Хвалю.

Размотав скотч, но оставив на головах чехлы от подголовников, он услышал ругательства и угрозы в свой адрес от пришедшего в себя после электрошокера Сергея.

— Ты, я вижу, оклемался, — отметил Криницын. — Судя по твоим словам, тебе понравилась шокотерапия. Могу повторить. Сегодня я добрый, провожу процедуры бесплатно.

— Серёга, лучше помолчи, — попытался успокоить напарника Андрей. — Не надо злить его. Он обещал нас отпустить.

— Ага, щас он тебя отпустит! — не унимался Сергей. — На тот свет!

— Серёга, я тебя умоляю: молчи. Этому парню можно верить. Если бы хотел, то давно бы нас грохнул. Он обещал вернуться и вернулся.

— А-а, я понял! Ты с ним в сговоре. Ну конечно, в сговоре. Иначе как бы он меня упаковал?

— Ты дебил? Я с тобой вместе прикованный к этому дереву сижу, а ты гонишь всякую хрень.

Роману надоело слушать эту перепалку. Он повертел в руках фонарь-шокер, выключил свет, повернул его боевой частью к разгневанному пленнику и уже хотел выпустить в него новый заряд, но тот не вовремя упомянул в ругательной форме мать своего напарника и его, Романа, маму. Вместо разряда электрического тока он получил мощнейший удар ногою в челюсть. Мера оказалась не менее действенная, чем та, которая была предпринята ранее в машине. Серёга отключился явно надолго, потеряв при этом несколько зубов.

— Мама — это святое, — как бы оправдываясь, произнёс Криницын. — Правда, Андрюша?

— Угу, — охотно согласился тот.

— А вот Серёжа этого не понял. Но ты ему обязательно после объясни, что он был неправ. Теперь слушай меня внимательно. Я сейчас тебя отстегну, машина ваша мне не нужна. Забирай своего друга, и валите как можно скорее из города. Стволы ваши там, где ты их выбросил. И напоследок мой тебе дружеский совет: никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не упоминай обо мне. Просто утверждай, что ничего не помнишь, — так будет лучше для тебя. На этом наше с тобой соглашение считаю исчерпанным. Если будешь вести себя неправильно — достану везде. Помни.