Владимир Удод: Статист

— А если честно, то это и для меня загадка. Конкретной стратегии пока нет. Всё только в общих чертах. Видимо, как опытные игроки, директора это понимают, а сказать не решаются.

— Может быть, ты резко взяла в карьер?

— А по-другому в бизнесе нельзя. Мы не благотворительная организация. Стоит первому лицу дать слабину — и всё начнёт сыпаться. Я не дам никому расслабиться, а директорам в первую очередь. Пусть лучше боятся, чем вытирают об меня ноги.

Роман посмотрел на свою бывшую супругу, грустно покачал головой и произнёс:

— А ведь Гриневский был прав: вы с ним похожи. Оказывается, он тебя знал лучше меня.

— Перестань, Рома! — воскликнула Людмила. — Давид здесь абсолютно ни при чём. Все бизнесмены, которые всерьёз заряжены на успех, чем-то похожи друг на друга. Это обусловлено законами выживания. Места под солнцем на всех не хватает. Тебе ли этого не знать? Но я рассчитывала услышать от тебя совсем другие слова.

— Это какие?

— Слова поддержки. Дружеский совет, например.

— Эх, Люська, Люська! Ты для себя уже всё решила. А советы старого вояки мало чего стоят, когда дело касается бизнеса. Я прекрасно понимаю, что крах империи Гриневского — это катастрофа для города. Он, как паук, опутал всю инфраструктуру своими предприятиями. Даже мусор без его транспортной компании никто не вывозил.

— И что в этом плохого? Наш город — один из самых чистых и ухоженных в стране.

— Я не об этом. Это всё так. Гриневский хоть и сволочью был, но хозяйственника такого ещё поискать. Я о тебе. И о тех женщинах на фабрике. Конечно, нельзя, чтобы они потеряли работу, впрочем, как и другие горожане. Тут я на твоей стороне. Я вижу, что дело, за которое ты взялась, тебе интересно. Несмотря на то, что масштабы его несоизмеримы с твоим жизненным опытом, ты отступать не намерена. Допускаю, что тут не только личные амбиции, а и естественные переживания за судьбу города и его граждан. Но что касается меня, то я в полной растерянности. Я не знаю, чем тебе помочь. Не моя это стихия.

— Ты прав: мне интересно попробовать себя в большом деле. Но одной потянуть его будет сложно. Поэтому я рассчитываю на тебя. Ты же умный! Просто мышление твоё надо отформатировать. Мне кажется, что ты ещё сам не знаешь всех своих возможностей. Я пригласила тебя провести со мной рабочий день не случайно.

— Я догадался, — усмехнулся Криницын.

— Мне хотелось, чтобы ты, во-первых, понял меня, почему я не могу поступить иначе, а во-вторых, надеялась заинтересовать тебя.

— Чем? — удивился Роман. — Неужели ты думаешь, я не видел всей этой кухни раньше?

— Ты видел её глазами телохранителя. А я хотела, чтобы ты увидел её глазами участника процесса и понял, что бизнес — не тупое выжимание денег, а работа с людьми. Непростая, но интересная работа.

— Хорошо, я увидел, а дальше что?

— А дальше хотелось бы, чтобы ты подумал о будущем и сделал выбор: бегать дальше за убийцами и террористами или заняться менее опасным, но не менее серьёзным делом, которое обеспечит безбедную жизнь до конца дней. Не забывай: годы проходят, а вместе с ними — возможности.

— Заманчиво. Я подумаю. Сама понимаешь — сложный выбор. А пока давай поедим. Моя уха совсем остыла. Не люблю холодную уху.

— Это не уха, а буйабес, — поправила Людмила. — Так французы назвали свой рыбный суп.

— По мне — один бес, что уха, что буйабес, лишь бы горячая была, — хохотнув, ответил Роман, принимаясь с аппетитом за суп.

Через два дня Криницын проводил Ярина в аэропорт. Оставшись с ним наедине в каком-то служебном помещении, полковник сказал:

— Спасибо тебе, капитан, за всё. И ещё раз извини. Я был неправ в отношении тебя. Вот, как договаривались, оплата твоей работы, — он протянул кредитную карточку Роману. — Но это не всё. За нанесённый тебе лично мною моральный ущерб хочу подарить тебе мою квартиру. Вот ключи, поживи пока так, а потом переоформим, чтобы всё было законно.

— Это лишнее, — Криницын отстранил протянутую руку с ключами.

— Брось ломаться, Роман Петрович! — Полковник с силой вложил ему в руку свой подарок. — Я знаю, какая у тебя халупа. А мне эта квартира досталась даром. Даром и отдаю. Так что пользуйся на здоровье и не держи на меня зла.

В помещение вошёл человек в форме работника аэропорта и доложил:

— Борис Борисович, трап подан. Вам пора. Ваши вещи уже на борту.

— Хорошо, уже иду, — ответил ему полковник и, повернувшись к Роману, сказал: — Если надумаешь поработать в Москве, обращайся. Посодействую, чем смогу.