Владимир Удод - Статист

Подтянув рыбу к мостику, он взял любезно протянутый соперником сачок и захватил им добычу. Щука оказалось небольшой, не более килограмма, но восторг вызвала небывалый у человека, который в своей жизни не ловил ничего крупнее карася размером с ладошку. Глядя на неподдельные эмоции неопытного рыбака, Гриневский снисходительно улыбнулся и великодушно произнёс:

— Спиннинг по праву твой. Новичкам действительно везёт. Предлагаю не останавливаться на достигнутом. Тому, у кого улов по весу сегодня окажется большим, достанется великолепная коллекция воблёров, блесен и балансиров. Принимаешь вызов?

— А давай! — воскликнул Криницын и снова далеко забросил приманку.

Но ближайшие двадцать минут никому из соперников не принесли удачи. Туман начал быстро таять. Сначала показались верхушки высоких деревьев, а вскоре и берег стал приобретать более отчётливые очертания.

— Наверное, сегодня не мой день, — разочарованно произнёс Гриневский. — Такого ещё не было, чтобы я к этому времени ничего не поймал. Два года назад я вытащил здесь щуку на семь двести. Вот это был выброс адреналина! Незабываемые ощущения. Предлагаю сделать небольшой перерыв и выпить ещё по чашечке кофе.

Роман не стал возражать. Положив на дощатый настил спиннинг, он присел на раскладной стульчик возле столика с термосом и наполнил две чашки горячим кофе. Сказав «спасибо», Давид взял свою чашку, откинулся на полотняную спинку стула, сделал несколько маленьких глотков и заговорил:

— Твоя притча не выходит у меня из головы. Пожалуй, ты прав: в таких людях, как я, есть что-то от скорпиона.

— Это всего лишь притча, — возразил Роман.

— Перестань! — Гриневский поморщился, как от лимона без сахара. — Ты прекрасно понимаешь, о чём речь. Если бы у нас не было бы этих качеств, то мы бы не были теми, кем мы есть. Такими уж нас создал Всевышний, и другими мы не можем быть ни при каких условиях. Ради дела нам приходится многим жертвовать.

— Многим или многими? — решил уточнить Криницын.

— И многим, и многими, — не смутившись, ответил Давид. — У меня, например, не может быть друзей. После того как мой лучший друг, с которым мы начинали бизнес, заказал меня, такое понятие, как дружба, для меня перестало существовать. Мне повезло, а ему нет. Видимо, кому-то там — он взглядом и рукой указал на небо — я понравился больше. Ещё я понял, что нельзя прощать личные обиды. В прощении нет никакого смысла. Я один раз простил свою первую жену, застукав её в объятиях партнёра по бизнесу. Ну, пьяная женщина, выпила лишнего на банкете, с кем не бывает? Так думал я. Но когда застал её в постели с молодым музыкантом из ночного клуба, то понял, что гнать её нужно было ещё тогда. Но она мать моей дочери, надеялся, что одумается. Хотелось сохранить семью. И что в результате? И семью не сохранил, и сопляка погубил.

— Ты его убил?

— Вот этими вот руками, — Гриневский сжал ладони в кулаки и потряс ими. — Я забил его до смерти на глазах у этой шлюхи, которая была на тот момент моей женой. Не скажу, что получил от этого удовольствие, потому что был в состоянии аффекта и плохо контролировал свои действия. Просто тупо молотил по его смазливой физиономии, пока он не затих. А потом ещё пришлось улаживать дела с правоохранительными органами. Да, повозился я тогда. Если бы не нормальный коррумпированный следователь, то на карьере можно было бы уже тогда поставить крест. Он мне помог, а я ему помогаю до сих пор. Это событие позволило мне сделать ряд выводов: убивать несложно, сложно устранять последствия, поэтому такими делами пусть занимаются профессионалы вроде тебя. Но обиды прощать нельзя. Стоит раз позволить вытереть об себя ноги, как появится масса желающих повторить эту процедуру. Когда мне наносят обиду, я начинаю болеть. Но у меня есть хорошее лекарство от этого — месть. После него я быстро восстанавливаюсь. Я словно молодею…

— Зачем ты мне это рассказываешь? — Роману не нравились откровения человека, к которому совсем недавно он относился с искренним уважением и симпатией. Но чем больше он о нём узнавал, тем неприятнее было общение с ним.

— Тебе неинтересно? — с обидой в голосе спросил Гриневский.

— Нет.

— Зря. У нас много общего.

— Не думаю.

— А ты подумай. Мы любим одну женщину, значит, наши вкусы совпадают. Мы оба умеем убивать, и делаем это легко. Мы не отступаем от намеченной цели, идём до конца. Нам несвойственны колебания, метания, угрызения и прочая чепуха. Единственное, что я нахожу отличным, — это твоя склонность к самопожертвованию. Чего нет у меня, того нет. А в остальном мы похожи. Ты бы в других обстоятельствах мог стать серьёзным конкурентом для меня.