Сергей Воронин - ЧВШ - Частная Военная Школа. Первый курс [СИ]

Я вскочил, чувствуя, что надо спешить — к глазам подкатывало влажное и горячее. Разнервничался всё-таки. Не опозориться бы. Претензий не было — всё справедливо, по делу. Просто надо выйти отсюда поскорее.

— Счастливо, пацаны, — сказал я повернувшись. — Удачи.

Хотелось ЕП что-нибудь сказать напоследок, но он слишком внимательно на меня смотрел, и я ничего не стал говорить, старательно обогнул сидящего Чиркова и пошёл к выходу. В ушах у меня тонко звенело и сквозь этот звон мне слышались возмущенные возгласы, не очень для меня сейчас разборчивые и сливающиеся. Краем глаза я успел заметить, что Мочка встал со своего места, и еще кто-то, и еще, Ипполит, кажется. Но мне надо было спешить.

— Краснов! — прорвался сквозь этот звон и гул начальственный окрик Константина Михайловича. — Притормози!

В руку мне вцепились железные пальцы, и я был вынужден остановиться. Это Виктор Робертович меня перехватил. И развернул лицом к Чиркову.

— Ну ты шустрый, братец — сказал тот. — Расслабься. Никто тебя отчислять не собирался. Всё ты сделал правильно… А для тех, кто еще не понял — это и был для вас главный экзамен. Обычный для первого курса… Потому и очки вам так урезаем. Поняли вы, про что экзамен?.. Думайте теперь, если не поняли… Ну а вы двое — чего сидите-то? Сказал же — на выход! Вы — точно не сдали.

Сиваков встал. Он был бледен, и уши его побледнели, а ресницы быстро хлопали.

— Так нечестно! — прорычал Бандуркин.

Он, наоборот, побагровел, руки его вцепились в край стола. — Я всё делал, что говорили! Всё по правилам! Нам не сказали!

— В этом и суть, дружок, — сказал Чирков. — Свою собственную понималку надо иметь. Иначе какой из вас будет толк?.. Виктор Робертович, посодействуйте.

Робот отпихнул меня в сторону, шагнул к двери, выглянул наружу. В класс вошел Денис и третьекурсник Вадим из "Енотов". Третьекурсник уверенно пошёл к Сивакову, а Денис направился к Бандуркину. Тот затравленно оскалился, но продолжал цепляться за стол.

— Так нечестно! — крикнул он. — Парни! Нечестно же! Дайте шанс!

Я затосковал, предчувствуя безобразную сцену, но то, что произошло, оказалось еще хуже того, что я предчувствовал. Бандуркин всё же дернулся, вставая навстречу Денису. А тот свой последний шаг совершил необыкновенно быстро и длинно, сделав в конце короткое движение рукой. Раздался треск, в котором я опознал звук шокера. Бандуркин обмяк, но Денис не дал ему упасть и подхватил. Третьекурсник тут же оказался рядом — Сиваков не стал его дожидаться и своим ходом шёл к двери. Денис с помощником, ухватив под локти, потащили бесчувственного Бандуркина к выходу. Я тупо смотрел, как мимо меня проехали, волочась по линолеуму, его безвольные ноги.

Виктор Робертович снова ухватил меня за локоть, отвёл к моему месту и усадил. Сам бы я, наверное, так быстро не дошёл — поскольку пребывал в некотором шоке от увиденного.

— И куда их?

Я с трудом узнал голос Мишина, он, похоже, тоже был под впечатлением.

— На Кудыкину гору, — небрежно ответил Чирков. — А вы думали, мы тут шутки шутим?

В классе повисло тягостное молчание.

До меня внезапно дошло, что ведь на самом деле всё уже было решено заранее. То есть, кого отчислят. Заранее решили. Потому что Денис и третьекурсник Вадим сразу пошли к кому нужно, без дополнительных указаний, без остановки на пороге, явно уже понимая маршрут. Это открытие потрясло меня едва ли не сильнее, чем отчисление наших лидеров. То есть то, что показалось явным самодурством Константина Михайловича, было заранее принятым решением. Это ведь хорошо, наверное? — пытался понять я.

— Каждый год одно и то же, — сказал Чирков. — Находятся и такие как он, — кивнул на меня. — И такие как они, — качнул головой в сторону двери.

— Это потому с нами старшекурсники не хотели общаться? — спросил Данченко. — Чтоб не растрепать ненароком?

— Что за лексикон? — Константин Михайлович повернулся к ЕП.

Тот усмехнулся и ничего не ответил.

— Игорь, что за лексикон? — спросил Чирков уже непосредственно у Данченко. — Не "растрепать", а "рассказать". Или как еще?.. А?..

Он поискал глазами по классу.

Все молчали.

— Разболтать, — откликнулся наконец кто-то.

— Расколоться. Растрындеть. Поделиться, — понеслись с разных сторон реплики, будто сквозь прорванную плотину. — Проговориться. Гасчигикать!

Этот выброс от Корнеева буквально взорвал класс. Смех был, пожалуй, слишком уж увлечённым. Видимо, пацаны тоже здорово перенервничали.