Александр Тамоников - Последнее крымское предупреждение

Баязов выругался, как портовый грузчик.

За выразительным движением глаз Краузе последовала мощная оплеуха. Убийца снова загремел с табурета. Выражаться при этом он не перестал, за что и получил по почкам.

Вадим поморщился. К чашке с кофе, стоящей перед монитором, он даже не прикоснулся, зато пепельница быстро наполнялась окурками. Он покосился на Рудницкого. Капитан сидел с каменным лицом. Пойди пойми, о чем человек думает.

На экране продолжалось избиение. Ерзал в углу Истомин, опустил глаза в стол капитан Краузе.

Экзекутор бил методично. Его физиономия, увенчанная не очень широким лбом, покрылась потом.

Вадим не подал бы руки этому парню, но как обойтись в наше время без таких парней! Баязов не заслуживал другого обращения. Чаем поить с пряниками? Гладить, называть ласковыми именами?

Дай ему волю — он бы 145 миллионов россиян поставил к теплой стенке и лично бы их всех перестрелял! Времени нет, под угрозой жизни детей и женщин!

— А я бы просто его прикончил, — сказал Рудницкий. — В натуре, командир.

— А что потом? — спросил Вадим.

— Но он же все равно ничего не скажет.

— Скажет.

Человек с загадочным серым чемоданчиком, появившийся в том помещении, был невозмутим и немногословен. Он попросил зафиксировать пациента, чтобы тот не съездил ему локтем по физиономии.

Сам процесс «иглоукалывания» Вадим пропустил. Он вышел на улицу подышать. Плевать на политику, на интересы государств, на амбиции чиновников и генералов! Все это не стоит жизни одного ребенка, погибшего от осколков.

Через четверть часа в комнате для допросов произошли перемены. В каком-то смысле она превратилась в операционную. Капитан Баязов лежал на кушетке. Глаза закрыты, веки дергались. Дрожало и гуляло пятнами опухшее лицо. Он тяжело дышал, по небритым устам блуждала глумливая ухмылка.

Над ним склонились люди, в том числе и капитан Рудницкий. Ишь какой шустрый.

Вадим быстро вышел в коридор и через минуту присоединился к другим «любопытным». Жертва эликсира истины шумно дышала. Глаза бандита по-прежнему оставались закрыты.

— Как вас зовут? — вкрадчиво спросил невозмутимый мужчина с чемоданчиком.

— Баязов Марат. — Мужчина на кушетке захохотал без всяких оснований.

Лицо его искажалось, тряслось, но он смеялся.

Офицеры переглянулись. Смех без причины — признак дурачины?

— Ваше звание в вооруженных силах Украины?

— Капитан. Формально меня уволили в запас на прошлой неделе. — Баязов перестал хихикать, начал нервно передергивать плечами.

— Обещали восстановить?

— Да, конечно. Ведь приближается большая война. Россия вот-вот нападет на Украину. Настоящие мужчины обязаны ее защищать. Меня восстановят в вооруженных силах, дадут в подчинение роту моих парней из Бахчисарая. — Баязов снова засмеялся.

Препарат расслаблял его, развязывал язык, закрученный в тугой морской узел.

— Все в порядке, товарищ подполковник, — негромко проговорил обладатель загадочного чемоданчика. — Через минуту пациент будет ваш. Можете спрашивать о чем угодно. Если он что-то знает, то обязательно расскажет. Приготовьтесь к тому, что этот фрукт вывалит на вас массу ненужной чепухи.

— Вранье исключается? — спросил Вадим.

— Фактически да, — сказал специалист. — Помню лишь один случай, когда пациент под препаратом умудрился скрыть часть сведений. Но это был человек несгибаемой воли и завидного самоконтроля. Животное, лежащее перед вами, не обладает такими морально-психологическими качествами. Допрашивайте своего клиента, господа офицеры. Должен предупредить, что другого шанса у вас не будет. Вводить вторую дозу нельзя. Ему крышу снесет.

Последующие минуты были сущим цирком! Баязов не открывал глаза, хихикал как дурачок, нес чушь. Он прославлял деятелей меджлиса, денно и нощно пекущихся о благе своего народа, жалел крымчан, угодивших под иго кремлевского царя, выражал надежду, что скоро они стряхнут оковы, расправят плечи и так врежут ненавистным оккупантам, что те толпой повалят в Россию по недостроенному Керченскому мосту! Настоящие патриоты, разумеется, снесут эту конструкцию.

Между делом он вспоминал свою семью, хвастался подрастающим сыном Рустамом, который скоро станет настоящим мужчиной и тоже возьмется за оружие. А супруга его Фатима такая красавица, что все хваленые модели на ее фоне — серые уродливые мыши.

Мысли пленного путались, речь временами становилась невнятной.

— Ох, Марат Рафаилович, что-то вы разболтались, — сказал специалист и начал направлять словесный понос в нужное русло.