Михаил Ахманов - Наследник

Он искал ее глазами. Кто бы ни находился рядом, друг ли его Владислав, или Алексей Николаевич, или огромный темнокожий Флинт, он искал ее и только ее. Со стесненным сердцем Ксения замечала, как вспыхивают костины зрачки, как розовеют щеки, смягчается линия рта - видела это, и отвечала взмахом ресниц: я здесь, я около тебя, и я тебя не покину. Наверное, за два минувших дня они не сказали друг другу и двух десятков слов - говорил Перфильев, о чем-то вспоминал, смеялся хрипло, травил анекдоты - но не было нужды в словах. Они общались по-иному, на древнем беззвучном языке взглядов, улыбок и жестов.

На третий день все куда-то разбежались, только Алексей Николаевич сидел в офисе да Рудик дежурил в коридоре. Ксения притащила поднос с завтраком, накормила Костю, помогла добраться до ванной и снова уложила в постель. Он уже не был так слаб, как в первые дни, просился в кресло, но Ксения сказала: доктор велел лежать. Костя лег, только руки ее не выпустил. Попросил:

- Расскажи…

Она опустила глаза. Пока жила в Армуте, не раз об этом думала: когда-нибудь услышит от кого-то: расскажи… От мамы, от подружек или от парня… Расскажи про Керима, про потные простыни и шелест падавшего на пол платья, содранного жадными руками, про номера армутских гостиниц, про жесткий стол под лопатками, про боль и губы, закушенные в муке… Расскажи, как была наташкой!

- Я… - Она отняла руку, закрыла ладошкой глаза, стараясь не расплакаться. - Я…

- О другом спрашиваю, - тихо произнес Костя. - Откуда ты? Лет сколько? Мать и отец у тебя есть? Братья, сестры? Где живут, чем занимаются?

- Мама есть, - с судорожным вздохом выдавила Ксения. - Из Смоленска мы… Мама в детском садике работает… А лет мне двадцать. Скоро будет…

- Двадцать… скоро будет… - повторил он. - Девчонка ты совсем… красивая… А мне, Ксюша, тридцать пять. Старый для тебя, наверное? И собой хорош не очень…

Она вытерла слезы, сунула ему мокрую ладонь и отчаянно замотала головой. Нет, не старый! И собой хорош!

- А я из Тулы, - промолвил Костя, гладя ее по щеке. - Отец, мать, сестра и два братана - все на тульском оружейном… Мастера! Родители уже немолодые, теперь со мной в Москве живут. Предки наши тоже были мастерами, кто кузнец, кто токарь-слесарь, кто гравер, один я в бойцы подался. Помнишь про Левшу, который блоху подковал? Так вот, Ксюшка, фамилия у него точно была Прохоров!

Ксения невольно улыбнулась, и Костя сказал:

- У тебя ямочки на щеках, а глаза - как небо над Упой… Упа - речка наша, в Туле течет. Ты ее увидишь, милая…

Елэ-Сулар, 18 мая

Как и предупреждал Ягфаров, за Кизылом, у шестнадцатого километра, от главной трассы ответвлялась дорога с хорошим покрытием, но узкая, только двум машинам разъехаться. Это шоссе тянулось вверх, к перевалу, петляя вдоль крутого горного склона, то исчезая за сероватыми и бурыми громадами утесов, то появляясь вновь ступенькой гигантской лестницы, висевшей над кручами и обрывами. Было безветренно и знойно; воздух, соприкасавшийся с раскаленным асфальтом, струился и подрагивал, обнимая тело плотной жаркой пеленой. "Минимум сорок в тени, - подумал Каргин, - только где здесь тень?" Склон был каменистым и почти безлесным; среди скал торчали редкие деревья да колючие, высохшие до железной прочности кусты.

Их ждали - не успел "ЗИМ" остановиться, как из-за камней выехал армейский джип, без охранников, с одним водителем. Проводник был в камуфляже, но на солдата не похож: тощий, усатый, лет сорока пяти, без знаков различия и вроде бы без оружия. Глядел он куда-то в сторону, руки Каргину не протянул и чести тоже не отдал.

- Не по уставу встречает, хрен усатый, - пробормотал Перфильев, вытирая со лба испарину. - Задницы даже не приподнял! Хотя на таком солнышке мог и к сиденью привариться.

Слава и Рудик тоже вылезли из машины, топтались рядом, отдувались и облегченно сопели - снаружи жара, а в машине так просто душегубка. Каргин посмотрел на них, потом бросил взгляд на дорогу, что извивалась над скалами серой змеей, и распорядился:

- Назад полезайте. Дальше сам поведу.

Водитель джипа уставился на него щелочками глаз:

- Ехать скоро, началник? Или загорай?

- Сейчас поедем. Ты мне скажи, как президент туда добирается? - Каргин вытянул руку к перевалу.

- Туран-баша на вертолет, - отозвался усач.

Перфильев недовольно хмыкнул.

- А что за нами вертушку не прислал? Керосина жалко?