Александр Тамоников - Смерть под уровнем моря

— Как там Юлия Владимировна? — поинтересовался Вадим.

— В порядке, герр гауптман, — с ухмылкой ответил Борис. — Немного утомлена неизвестностью, отчасти морской болезнью, чуток — вот этими ребятами, которых мы с вами упокоили. Но в целом держится. Она сильная женщина. Если хотите, передам ей привет. — Щербина засмеялся.

— Сам передам, — проворчал Сиротин и на время поменялся с Щербиной местами.

Девушка скорчилась в глубине рубки. Она имела очень бледный вид. Вадим понимал, какие чувства ее обуревают. Его и самого слегка подташнивало. Но Юля действительно держалась молодцом.

— Только не спрашивай, как я себя чувствую, — предупредила она. — Это самый глупый вопрос в мире. Все ясно и понятно. Еще минутку посижу, потом пройду с тобой на палубу. Там меня вывернет наизнанку.

— Не хотелось бы прерывать ваше приятное общение, товарищ капитан, — прокричал Мищук. — Но обратите внимание на шхеры по курсу. Мы скоро подойдем к ним. Объект примерно в трети мили за скалой Лотос.

Эта самая скала виднелась в синеватой дымке. Она была неплохим ориентиром, выше прочих вдавалась в море. Ее верхушка выглядела так, словно по ней кто-то молотил гигантским топором. Камень расщепился, походил черт знает на что. В прибрежной зоне были разбросаны крохотные островки.

— Глуши мотор и приставай к Лотосу! — распорядился Вадим. — За мыс не заходить!

Мищук выключил двигатель. Судно медленно подходило к гигантской скале. Камень обрывался в воду. Волны умеренной высоты облизывали шершавый известняк, пузырилась пена.

Обозначилась терраса на уровне борта. От нее ответвлялся узкий проход в глубину скал.

Суденышко плавно подошло к тому, что трудно было назвать причалом. Заскрипели кранцы — использованные автомобильные покрышки, развешанные по борту. Швартоваться времени не было. Да и за что тут можно зацепиться?

Вадим схватил вещмешок с теплыми одеялами и повлек девушку за пределы судна.

«Я же не фашист, не стану тащить ее за собой в самое пекло. Пусть переждет. На обратном пути мы ее заберем», — решил капитан.

Юля не ожидала от него такого коварства, покраснела от возмущения, что-то лопотала, вырывалась, но он был неумолим. Вадим быстро пробежался по окрестностям, обнаружил между скалами уютное гнездо, бросил туда вещмешок.

Не замерзнет, виды замечательные. Что еще нужно, чтобы скоротать часок-другой?

— Ну, знаешь ли, Сиротин. — Юля гневно сопела. — Такого вероломства я от тебя не ожидала.

— Согласен. — Он ухмыльнулся. — Даже немцы в сорок первом поступили не так вероломно. Сиди и жди, не высовывайся, не подавай звуков. Если не появимся в ближайшие часы, попробуй пройти через скалы. Не забывай, что этот район пока оккупирован. В общем, действуй по обстановке. — Он не удержался, обнял ее, прижался к щеке.

Слезы текли по лицу девушки.

Сиротин украдкой покосился на товарищей, остававшихся на палубе. Кто давал команду скалиться?

Он, не оглядываясь, перепрыгнул на борт и махнул рукой. Мол, заводи колымагу!

— Какой у нас план, товарищ капитан? — прокричал Мищук.

— Перестать называть меня товарищем капитаном, — огрызнулся Вадим. — Только «герр гауптман», и крайне уважительно. Тебя это тоже касается. — Он строго взглянул на Щербину, облаченного в полицейскую униформу.

Тот послушно щелкнул каблуками. Дескать, яволь.

Судно вышло из-за мыса и двинулось вдоль берега, заваленного гигантскими валунами. В этом каменном хаосе было трудно что-то понять. Скалы отступали, оставляли за собой груды окатышей, потом опять теснились над морем. Острова в береговой зоне стали крупнее, но это был лишь голый камень, лишенный всяческой растительности.

Вадим увидел пролив между двумя продолговатыми островками. Мищук перехватил его взгляд и кивнул. Именно этим проливом он ранее и пользовался.

Здесь качка ощущалась меньше. Мищук сбавил скорость, старался держаться середины протоки.

Волнение забиралось под кожу Вадима. Он опять стоял на носу, намеренно привлекая к себе внимание. План действий вырисовывался смутно. Да и не было у него, если честно, никакого плана!

Береговые скалы вырастали, превращались в циклопические громадины. Между ними и морем громоздились камни поменьше. Далеко впереди вырисовывался изогнутый мыс. Где-то за ним пряталась Балаклава, а за ней — Севастополь, спешно превращаемый немцами в неприступную крепость.

Сиротин обернулся. Скала с поэтическим названием Лотос осталась позади, терялась за островками. Только камень, вода…