Александр Лысев - Т-34. Выход с боем

Хоть и все сведения, включая самые последние, о «тридцатьчетверке» в немецком тылу приходили вроде бы совершенно разрозненные, Штиглер мысленно усмехнулся – был бы он жив на фронте столько времени, если бы, помимо профессионализма, не полагался бы еще и на чутье! Он был уверен: от побега с полигона в Ожише до прорыва заслона севернее Варшавы – все это были звенья одной цепи. Это один танк, и тот самый русский в нем! Решить эту задачу становилось уже делом его, гауптмана Курта Штиглера, чести.

Кстати, полигон этот гауптман отлично помнил. Они проводили там занятия и практиковались перед отправкой в Северную Африку. Сам Роммель приезжал на этот полигон. Отчего-то за полигоном закрепилось старое польское название – Ожишский. Возможно, по названию реки и озера поблизости. Хоть городок рядом назывался Арисом, был основан в XV веке и постоянную военную активность германцы вели в нем как минимум со времен Тевтонского ордена. Штиглер любил историю, особенно военную…

Перед Первой мировой войной там уже были отстроены современные казармы. В межвоенный период на полигоне проводилось обучение артиллерийских расчетов, а с началом Второй мировой войны добавилось изучение трофейной артиллерийской и танковой техники. И даже танковые маневры состоялись.

Впрочем, вернемся к танку-беглецу. Проанализировав все и заучив карту тылового района практически наизусть, Штиглер запросил разрешения выдвинуться раньше в одиночку на участок, где он сейчас и находился. Разрешение было получено. По дороге сюда они проверили несколько перекрестков с лесными просеками, опросили расставленные посты, регулировщиков дорожного движения. Никаких признаков «тридцатьчетверки» после того сообщения выявлено не было. Вообще не было получено никаких известий о передвижении здесь танков такого типа, даже совершенно точно состоявших на службе в вермахте. Но Штиглер был уверен – «призрачный» где-то здесь, совсем рядом. И каким-то охотничьим нюхом ощущал, что выйдет он именно на него…

Дежуривший в машине радист сообщил о приближении колонны Боймера. Что ж, удачно – риттмайстер успел использовать подходящее время суток и погоду. Штиглер представил, как мог гнать ночью этот старый кавалерист, и чуть улыбнулся. Наверняка еще и спешит на помощь своим обозникам. Всем известно, что Боймер всегда старается их выслать вперед прежде всего еще и в качестве квартирьеров. Вот вчера они и поцапались крепко с пехотинцами за уцелевшие в деревне хаты. Небось успели нажаловаться по радио в роту своему папочке Боймеру. Впрочем, экипажу «пантеры» отвели отличное место для постоя, за что им большое спасибо. А пехотинцы еще и оказались баварцами. Повезло с соседями, нечего сказать…

Штиглер вышел на крыльцо в расстегнутой танковой блузе. Посмотрел на пасмурное августовское небо. Вероятно, сегодня здесь опять будет дождь. Впрочем, вон там, на два часа, виднеется у горизонта синяя полоска. Даже красиво…

Тут все и произошло. Уже после Штиглер не переставал удивляться дерзости и находчивости этого русского. Пристроиться в хвост немецкой танковой колонне! Тут и Боймера не обвинишь! Поскольку марш предстоял форсированный, но по своим же тылам, вот он и не взял панцергренадеров на броню. Хотя, конечно, стоило оставить хотя бы мотоциклетное сопровождение. Сколько уже было споров обо всех этих вспомогательных частях, забивавших и без того отвратительные дороги. Да и Штиглеру было себя не в чем упрекнуть. Сразу же по прибытии он исправно известил и пехотных, и артиллерийских, и саперных командиров участка о возможности выхода к ним со стороны немецкого тыла русского танка. Те отметили невероятность самой по себе подобной истории. И только из вежливости, видимо, ответили, что мимо них и мышь не проскочит. Теперь вот расхлебывай все это…

По тревоге «пантера» была приведена в боевую готовность молниеносно. Взяв наводчика с водителем, гауптман пришел на командный пункт пехотного батальона. С Боймером они разминулись – оказалось, он вышел из блиндажа только что. Говорят, был мрачнее тучи, не проронил ни слова. Н-да, так подмочить репутацию старику!

Велев подчиненным ждать его снаружи, Штиглер вошел в блиндаж. Заслушал доклад дежурного обер-лейтенанта, внутренне скривившись от его мюнхенского выговора. Впрочем, внешне он оставался совершенно бесстрастным. Вкратце получил информацию о происшедшем и о принятых мерах.