Александр Лысев - Т-34. Выход с боем

– Лево двадцать. Сторожевая будка, – проговорил в подсоединенное ТПУ Терцев.

– Вижу, – раздался ответ приникшего в башне к прицелу Ветлугина.

– С ходу.

– Понял.

– Огонь! – скомандовал капитан и дал полный газ.

Грохнул над головой пушечный выстрел. Взметнулись всполохи пламени. Полетели в ночное небо куски подорванного строения. Отпрыгнули в сторону фигурки на дороге. Сбив закрытый шлагбаум, «тридцатьчетверка» помчалась дальше. Позади поднялась отчаянная автоматная стрельба. Терцев гнал машину вперед, выжимая из нее все возможное и невозможное. Содрогаясь до последней заклепки, танк несся по шоссе. Вскоре, заметив в прыгающем свете фары темный отворот на лесную дорогу, капитан резко свернул с шоссе на него.

Терцев долго вел «тридцатьчетверку» глухими лесными просеками. Периодически останавливался, глушил двигатель, напряженно прислушивался. Тишина лесной пущи лишь изредка нарушалась пением птиц, беспечно гомонивших где-то в непролазных чащобах. Прошло часа два, как они свернули с накатанной проселочной дороги, уходившей дальше на север. За все это время им не встретилось ни деревни, ни даже захудалого хутора. Слава богу, не напоролись пока и на расположение немецких частей. Это было очень хорошо. Плохо было то, что, похоже, они заблудились. Бывшая в их распоряжении карта закончилась и стала бесполезной – они давно выехали за ее пределы. Капитан сверялся с компасом. Пока что удавалось выдерживать направление на восток. Но двигались они вслепую. В любой момент лес мог смениться полем, населенным пунктом или неприятельской заставой. По расчетам Терцева, где-то впереди должен был быть приток Вислы. Но сколько до него – десять, двадцать километров? Совершенно неизвестно. Впрочем, топлива в баках хватит еще верст на пятьдесят. Надо передохнуть и сориентироваться…

Они загнали танк на крохотную полянку, со всех сторон окруженную вплотную подступавшим лесом. Раненый Ветлугин попытался самостоятельно выбраться из башни. У него ничего не получилось – со стоном сержант рухнул из горловины люка обратно на командирское сиденье. Терцев поднялся на башню. Закурил, вставил папиросу в побелевшие губы механика-водителя. Тот благодарно кивнул, жадно затянулся и болезненно сморщился, зажимая ладонью простреленный бок. Повязка под расстегнутым мундиром снова вся пропиталась кровью. Ветлугин кое-как притулился на кресле, поглядел на свою ладонь. Она была сплошь в красных мазках.

– Совсем хреново? – участливо поинтересовался Терцев.

– Не дождетесь, – попытался отшутиться сержант и тут же застонал почти в голос сквозь сжатые зубы.

– Давай, – потянул его за подмышки капитан.

Кряхтя и обливаясь потом, Ветлугин выбрался из башни и растянулся за ней у моторного отделения.

– Ох, хорошо… – выдохнул облегченно и романтично прокомментировал окружающую обстановку: – Красота, птички поют!

Терцев усмехнулся – насколько плохо бы ни было сержанту, из горловины люка он выбрался, таща за собой на ремне трофейный «штурмгевер». И теперь с блаженным лицом поглаживал автомат, положенный рядом на броню. Н-да, ничего не скажешь – романтика…

Вдвоем они сменили Ветлугину промокшую повязку. Сержант, которого сильно растрясло в дороге, кривил губы, но не проронил ни слова. Пока перебинтовывались, оба увидели нехорошие багровые пятна вокруг входного пулевого отверстия. Терцев обильно засыпал их трофейным антисептическим порошком, прежде чем наложить чистую марлю. Ветлугин ничего не сказал и только отвернулся в другую сторону.

Теперь надлежало осмотреть машину. Капитан сидел на корточках перед катками правого борта спиной к лесу, когда сзади, как ему показалось, чуть хрустнула ветка. Стараясь не привлекать внимания, осторожно отцепил от пояса гранату и продел палец в кольцо чеки. Замер, прислушиваясь. Все было тихо, но появившееся ощущение, что за ними наблюдают, не пропадало. Выждал еще несколько секунд и неторопливо поднялся, разворачиваясь лицом к деревьям.

– На месте стой, – негромко, но четко сказали из бурелома.

Говорившего не было видно. Но, судя по голосу, до него было метров двадцать, не больше.

– Руки подними, – последовала следующая фраза невидимого собеседника. Беседу пока что никак нельзя было назвать приятной.

Терцев медленно поднял руки до уровня груди и остановился. В одной ладони у него была граната, на пальце другой – кольцо чеки. Поинтересовался как можно спокойнее: