Андрей Воронин - Хранитель света

«Ну, я тебя сейчас!» — в сердцах подумал он. Андрей Васильевич чувствовал себя на высоте положения, и с этой высоты он мог разговаривать с самозваным похитителем в своей привычной манере — не разговаривать даже, а диктовать условия.

— Я хотел бы поговорить с дочерью, — спокойно сказал он, беря со стола отставленный было стакан и делая хороший глоток. От волнения хмель почти прошел, и теперь, когда Андрей Васильевич успокоился, ему требовалась новая доза алкоголя. — Передай-ка ей трубочку.

— Не выйдет, — с прежней издевкой заявил похититель. — Дарья Андреевна почивать изволят. Приняли дозу героина и пузыри пускают, так что не получится, папаша.

Это было вранье, произнесенное с целью поколебать Андрея Васильевича. В триллерах, которые так часто стали показывать по телевизору, похитители частенько силой сажали свои жертвы на иглу, и этот идиот, несомненно, почерпнул свою идею оттуда. Да только ни один похититель, находясь в здравом уме, не станет звонить и требовать выкуп в то время, когда его жертва валяется без памяти. Вопли и слезы несчастной дочери — это же такой козырь в разговоре с испуганным отцом!

— Хорошо, — сказал Андрей Васильевич, разглядывая на просвет стакан с остатками виски, — тогда я поговорю с тобой, жеребчик. Слушай меня внимательно и не перебивай. Ваша шутка затянулась. Денег никаких вы от меня не получите, пора бы это понять и смириться с этой мыслью. Самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это посадить Дашку в самолет, позвонить мне и назвать номер рейса, чтобы я смог встретить ее в аэропорту. Сделай это как хочешь, уговорами или силой, мне безразлично. И тогда я, так и быть, отзову своих людей и отменю приказ, который им отдал. А знаешь, что это за приказ? Поймать тебя, кобеля, опустить по полной программе, а потом оторвать тебе яйца и заставить их съесть. И только после этого, когда твои причиндалы уже будут у тебя в желудке, пристрелить как бешеного пса. И поверь, мои люди это сделают, потому что я хорошо им плачу. Ты хорошо меня понял?

— Ты, папаша, меня не пугай, — с угрозой ответил похититель. Вернее, хотел ответить с угрозой, и у него это получилось, но Андрей Васильевич без труда различил под тоненьким слоем этой никчемной угрозы страх — ледяной, липкий, скукоженный и жалкий, но все равно чересчур большой для микроскопической душонки этого провинциального альфонса. — Не в твоем положении угрозами швыряться, усек? Ты письмо наше получил?

— Какое еще письмо? — презрительно и устало спросил Андрей Васильевич. — Какое на хрен письмо?

— А ты проверь почту, — предложил похититель, — полюбопытствуй. А я тебе потом перезвоню, когда протрезвеешь. А то, я вижу, с тобой сейчас каши не сваришь. Потом уж пьянствуй, а то как бы поздно не было.

— Да я тебя… — начал Андрей Васильевич, но в трубке уже зачастили короткие гудки отбоя.

Банкир с грохотом швырнул трубку, грязно выругался и залпом допил виски. В душу его невольно снова закралось беспокойство. Письмо какое-то… Что еще за письмо? Что они еще придумали?..

Он снова снял трубку и позвонил в комнату охраны.

— Почта была? — спросил он без предисловий.

— Да, Андрей Васильевич, — ответил охранник. — Почтальон приходил два часа назад.

— А почему она до сих пор не у меня на столе?! — рявкнул банкир. — Дармоеды!

— Простите, Андрей Васильевич, но вы сами не велели вас беспокоить.

— Мало ли что я не велел… — остывая, проворчал Казаков. — Ну ладно, извини…

— Ничего, Андрей Васильевич, — сдержанно ответил охранник.

— Сам знаю, что ничего… Что-нибудь необычное в почте есть?

— Необычное? В каком смысле?

— А я не знаю в каком! Письма какие-нибудь из-за границы, бандероли… не знаю! Ты охрана, тебе виднее, что обычно, а что необычно. Кто кого охраняет — ты меня или я тебя?

— Одну секунду, Андрей Васильевич, я взгляну… Есть, — послышалось через несколько секунд. — Есть конверт без обратного адреса, без почтового штемпеля. Написано: «А. В. Казакову, лично, конфиденциально». Печатными буквами и, по-моему, левой рукой. Вскрыть?

— Я тебе вскрою! Тоже мне, Пинкертон выискался! Левой рукой… Неси сюда, да поскорее! Одна нога там, другая здесь.

— Андрей Васильевич, это может быть опасно…

— Переживу как-нибудь, — огрызнулся банкир. — Авось не сибирская язва. Давай неси, пока я не разозлился.

Письмо принесли через минуту. Молодой охранник в строгом черном костюме положил его на стол перед Андреем Васильевичем, деликатно глядя мимо полуголого банкира. А может, и не деликатно; может быть, вид голого жирного работодателя просто был ему противен. «Уволю к чертовой матери», — подумал Андрей Васильевич, жестом удалил охранника из помещения и стал разглядывать конверт.