Андрей Воронин - Хранитель света

«Да уж, — думал Андрей Васильевич, наполняя стакан. Это ж надо — два миллиона! Нет, правильно Полковник говорит, сама она этого придумать не могла, это дружок ее, клоп ненасытный, подонок безродный, сочинил. Он ее на эту мысль навел, слизняк… Ишь, чего удумал — два миллиона! Ты пойди заработай их, эти миллионы! На меня они, что ли, с неба сыплются? Да если бы даже и сыпались, все равно бы я тебе, бездельнику, кровососу, их не отдал. С какой это радости? Только потому, что у тебя стоит, как у племенного жеребца? Ну, так это легко поправить. Чик, и ты уже ни на что не годен, носи свое достояние в карманах, а нет, так хоть на шею повесь… Это мысль, — подумал он, оживляясь. — Надо будет сказать Полковнику, чтобы он его оскопил, прежде чем пристрелит. Пускай помучается, пускай поглядит на свои причиндалы отдельно от всего остального!»

— Тихо в лесу, — фальшиво пропел он пьяным голосом, — только не спит барсук…

Он не успел допеть про барсука, с которым в лесу приключилась неприятность, потому что на столике рядом с бутылкой вдруг заквакал телефон. Андрей Васильевич сильно вздрогнул, расплескав виски, и с испугом посмотрел на аппарат. Все-таки нервы у него стали ни к черту: он вздрагивал от каждого резкого звука, а телефонных звонков вообще пугался чуть ли не до обморока.

Аппарат звонил. Это была простенькая машинка из темно-серой пластмассы, оснащенная определителем номера; к машинке этой была присоединена еще одна, которая, по словам спецов технического отдела службы безопасности, могла нейтрализовать любой антиопределитель. Во всей этой ерунде Андрей Васильевич разбирался слабо: все его познания в данной области ограничивались просмотренным когда-то американским комедийным фильмом, где речь шла как раз о похищении дочери богатого банкира и папаша определял номер телефона похитителей с помощью целой кучи электронной требухи — определителей, антиопределителей, антиантиопределителей и так далее до бесконечности… «До чего дошел, — подумал Андрей Васильевич, — до чего она меня довела! Сам себе напоминаю персонаж той дрянной комедии, а куда денешься?»

Он мельком посмотрел на дисплей определителя. Горели там какие-то цифры — много цифр, гораздо больше, чем он мог воспринять в своем теперешнем состоянии. Правда, от него это и не требовалось — у телефонного аппарата была довольно обширная память, и поступивший звонок уже был в этой памяти зафиксирован. А что за звонок, откуда поступил — это ребята из технического отдела выяснят моментально, за каких-нибудь пару минут…

И вообще, звонить мог кто угодно. Кто только не звонил Андрею Васильевичу за эти дни! И от каждого звонка он так же вздрагивал и прижимал ладонью готовое выпрыгнуть из груди сердце, а на поверку оказывалось, что это очередная пустышка — приглашение на какой-нибудь мальчишник, или кто-то из подчиненных, баран безмозглый, решил лично проконсультироваться с боссом по какому-нибудь вопросу, или еще какая-то чепуха в этом же роде. Пара дней, которую псевдопохититель дал Андрею Васильевичу на раздумья, на поверку обернулась почти полной неделей — шестью сутками, если быть точным. И все это время внутри у Андрея Васильевича что-то скребло и царапало — а вдруг?.. Полковник твердо заверил его, что звонок от похитителя поступил в то время, когда Дарья была жива, здорова и совершенно свободна, и ее панические мольбы о помощи представляли собой просто любительский спектакль. Однако сердцу не прикажешь, и оно, сердце, все равно сжималось от каждого телефонного звонка, потому что Дарья подалась в бега вместе со своим никчемным жеребцом, а в бегах, между прочим, с человеком тоже может случиться всякое. Шесть дней Полковник рыскал по Европе и за все шесть дней ничего не нашел — это при его-то квалификации, при его способностях! Дашка с ее приятелем как в воду канули, и почти неделю от них не поступало никаких известий. Не случилось ли чего, в самом-то деле?

Он осторожно, словно боясь спугнуть, снял трубку и поднес ее к уху.

— Каз… — голос неожиданно дал хриплого петуха, Андрей Васильевич прокашлялся, прикрыв трубку ладонью, и повторил своим солидным басом: — Казаков у аппарата.

— И как тебе у аппарата, Казаков? — с издевкой спросил знакомый Андрею Васильевичу мужской голос. — Уютно? Вискарь, наверное, жрешь, толстая морда? А вот дочери твоей, прямо скажем, не фонтан. Ну, ты как, надумал что-нибудь? Бабки перевел?

Андрей Васильевич перевел дыхание. На банкира внезапно снизошел покой. Слава богу, с ними ничего не случилось, Дашка, скорее всего, жива и здорова — сидела рядом со своим кобелем, прижимаясь ухом к наушнику трубки, и хихикала в кулак, дура. Это ж подумать только, какое позорище: его, Андрея Васильевича Казакова, дочь — просто сексуально озабоченная дура! Нимфоманка, готовая бежать на край света за тем, у кого член толще…