Андрей Воронин - Хранитель света

Не то чтобы он так уж рвался на свободу, которая для него не означала ничего, кроме свободы подохнуть с голодухи под забором, но вдруг осознать, что жизнь его находится в полной зависимости от внезапного каприза взбалмошной банкирской дочки, было чертовски неприятно. Он словно пробудился от приятного сна и обнаружил, что все это время спал на рельсах метро, прикованный цепями. А цепи, которых не видно, порой бывают прочнее самой лучшей стали…

Денис выбросил окурок через борт машины. Встречный поток воздуха подхватил его, завертел и стремительно унес назад. Даша слегка притормозила и съехала с шоссе на какой-то проселок — немощеный, но тоже гладкий и ровный. За багажником серо-желтой клубящейся стеной встала пыль.

Дорога вела к какому-то высокому строению из почерневших от времени досок — не то сараю, не то амбару — с открытыми настежь огромными, как в тепловозном депо, воротами. Строение выглядело заброшенным; Даша гнала машину прямиком туда, газуя, как на гоночном треке. Она не глядя ткнула пальцем в кнопку, и складной верх спортивного кабриолета начал подниматься. В следующее мгновение автомобиль с ходу влетел в амбар. Даша резко затормозила. В воздухе густым, медленно оседающим облаком повисла пыль и соломенная труха; верх машины еще продолжал опускаться, едва слышно жужжа электрическим моторчиком, а Даша уже сорвала свою безрукавку, швырнула ее на заднее сиденье и обхватила руками голову Дениса. Ее пахнущие шампунем и дорожной пылью волосы упали, как занавес, ему на грудь. Гладя ее по горячей, слегка влажной спине, другой рукой он нащупал под сиденьем рычаг и опустил спинку. Наверное, впервые за весь этот год в голову ему вдруг пришло, что их занятия любовью мало-помалу начинают становиться привычными и рутинными. Как бы они ни фантазировали, сколько бы ни экспериментировали, время и привычка брали свое:

у каждого было по две-три любимые позы, и острота новизны за год успела изрядно притупиться…

…На обратном пути Даша посадила за руль его. Не попросила сесть, а именно посадила — приказала, если угодно, и ему даже в голову не пришло ослушаться, хотя после хорошего секса его всегда клонило в сон и он становился раздражителен.

— Что мы будем делать дальше? — спросил он, снова выведя пыльную, припорошенную соломенной трухой машину на шоссе.

— Заедем в мойку, а потом поедем ужинать, — ответила Даша, оправляя юбку и рассеянно пробегая пальцами по пуговицам безрукавки, чтобы убедиться, что все они застегнуты.

— Я не об этом, — с трудом заставляя себя говорить спокойно, произнес Денис. — Я об этом нашем звонке… Мы что же, просто будем сидеть и ждать, что предпримет твой папаша?

Даша вынула из сумочки зеркальце и придирчиво в него посмотрела, оценивая повреждения, нанесенные ее макияжу только что закончившимся ураганным сексом. Повреждения были минимальными, как и сам макияж; Даша удовлетворенно кивнула и бросила зеркальце обратно в сумку.

— Не бери в голову. Просто делай, что я скажу, и все будет в порядке.

— Вот так, да? — спросил Денис после довольно продолжительной паузы.

— А что? Есть другие предложения?

Тон у Даши был небрежный и даже, как показалось Денису, пренебрежительный. «Начинается», — подумал он и не ошибся.

— Ты пойми, — продолжала Даша, кладя ногу на ногу и со скучающим видом закуривая сигарету, — я не хочу тебя обидеть, но в таких делах демократия и равноправие — залог поражения. Кто-то должен все продумывать и за все отвечать, и мне кажется, что этим лучше заниматься мне. В конце концов, дело это чисто финансовое, а финансы всегда были моей прерогативой.

«Прерогативой, — мысленно повторил Денис. — Сорбонна — это тебе не хрен собачий…» Вслух он этого, разумеется, не сказал.

— Кроме того, — продолжала Даша, — мы все-таки грабим не какого-то абстрактного банкира, а моего родного отца. Я знаю противника лучше, чем кто бы то ни было, и уж наверняка лучше, чем ты. И вообще, я что-то не пойму — ты что, недоволен? Может быть, я уязвила твою мужскую гордость?

— Да нет, почему же. Все нормально. Мамочка лучше знает, да?

Даша смерила его долгим пристальным взглядом. Дэн смотрел прямо перед собой и не мог видеть ее, но он физически ощущал этот тяжелый, давящий взгляд. Да, за последние сутки все изменилось до неузнаваемости, и теперь Даша становилась прежней только время от времени. А может, она только притворялась прежней, чтобы легче было манипулировать им, Денисом…