Андрей Воронин - Инкассатор. Пуля всегда права

— Помянем рабов божьих… — Садальский, который иногда вспоминал о своей принадлежности к костелу, принял рюмку водки и смачно закусил соленым огурцом. Сообщение о том, что любимый шеф вкупе с супругой приказали долго жить, застало его и рьяного атеиста Боровикова за завтраком.

— Убедиться бы надо, — заметил Михаил Иванович, накалывая на вилку кусок ветчины. — А то мало ли что…

— Звони в Склифосовского, скорее всего труп туда отправили. Тем более что он мог помереть не сразу, а по дороге.

— Или вообще не помереть, — мрачно добавил Боровиков. — Рано еще звонить. Через часик наберу, его, видать, еще зарегистрировать не успели.

С полчаса за столом царило молчание. Тишина прерывалась лишь звяканьем стаканов, бульканьем наливаемой водки и скрежетом вилок о древнюю чугунную сковороду, оставшуюся в наследство от прежних хозяев дома.

Наконец Боровиков не выдержал и набрал номер Института скорой помощи.

— Здравствуйте. Из фирмы «Дорога ЛТД» беспокоят. К вам сегодня поступали наш генеральный и его жена? Говорят, будто покушались на них. Мы тут в растерянности… Да, Васнецовы, Василий Васильевич и Юлия Трофимовна. Жду… Боже, бедный Василий Васильевич… Жена осталась в живых? Прекрасно. Спасибо большое. До свидания.

Технический директор залпом выпил полстакана водки, отдышался и лишь затем сказал:

— Васнецову хана. Грымза жива и почти здорова. Этот козел промазал. Правда, всего на несколько сантиметров. Надо линять за границу. И быстро.

Садальский посмотрел на него мутными глазами.

— Значит, не тридцать, а пятнадцать…

— Что «пятнадцать»? — сперва не понял Боровиков. — А-а… Нет, киллера обижать нельзя. Он нам еще пригодится. Пускай повторит попытку.

— Не выйдет, — с сомнением в голосе заявил Садальский. — Она теперь так затихарится, что хрен найдешь. И всех охранцов запашет. Да и менты…

— Менты… Какие, на хрен, менты? Она сама хуже любого мента. Ладно, сейчас говорить — что воду в ступе толочь. Напиться и не жить, бля…

Соратники «покойного» Васнецова пили всю среду. Под вечер кончилась хорошая водка, Боровиков почти на автопилоте пошел в магазин брать плохую. И, как часто бывает в таких случаях, нарвался.

Магазин в деревне, давшей убежище бывшим директорам фирмы «Дорога ЛТД», располагался на главной площади, в непосредственной близости от здания сельской администрации, на крыше которого виднелся поникший российский триколор. Между средоточием власти и магазином проходил переулок, засыпанный чуть ли не по колено пробками от бутылок — полиэтиленовыми, винтовыми, снабженными язычками и лишенными оных; попадались даже пробки от шампанского. Не было только настоящих, «пробковых» пробок — марочные вина здешние завсегдатаи явно не ценили и пользоваться штопором не умели.

Вдоль заборов, выкрашенных преимущественно в ядовито-зеленый цвет, стояли лавочки, вокруг которых слой пробок был еще толще.

Несмотря на то что с неба капало, а землю покрывала непролазная грязь, на ближайшей к торговой точке скамейке сидела теплая компания и допивала купленную вскладчину бутылку «косорыловки».

— Смотри, Жора, какой «бобер» пилит! Не наш вроде, — обратился к приятелю один из туземцев.

— Этот? — прищурился Жора. — Они еще с одним мужиком в хате покойной Степановны живут. Несколько дней назад приехали.

Мужики переглянулись. Вид пошатывающейся фигуры, нетвердой походкой пересекавшей круги света от редких тусклых фонарей, наводил на вполне конкретные мысли.

— Ну что, пострижем «бобра»?

— X… его знает, Колян, нас же Мюллер сразу вычислит… — Мюллером звали местного участкового, причем на законных основаниях: он происходил из поволжских немцев. — У меня ж еще судимость не снята…

— Да кто докажет? Темно, да и кривой он! — настаивал Жора.

Спор прекратил третий член компании, Виталик, самый пьяный и потому отвязанный.

— Ша, братва, пусть он в магазин сходит, потом и пощупаем его.

На том и порешили.

Михаил Иванович последний раз дрался лет тридцать назад, во время службы в армии. Он и тогда не отличался физическими кондициями, был ниже среднего роста, и даже сытая жизнь последних лет не прибавила веса его тощей фигуре. Поэтому на случай внезапных осложнений он уже давно приобрел одну штуковину, которой научился владеть в совершенстве. Собираясь в магазин, он автоматически сунул «штуковину» в карман куртки. Это его и спасло от больших неприятностей, позволив ограничиться малыми.