Евгений Сухов - Запад в огне

— Пригнись! — крикнул старший лейтенант и дал в ответ короткую прицельную очередь через приоткрытое окно прямо в колыхнувшийся куст.

Из грузовика слаженно, наперегонки, затрещали автоматные очереди, яростно круша сучья и разбрасывая по сторонам листья.

Водитель — вояка опытный, — пригнувшись к самому рулю, спешил увести машину из опасного места, а из кузова отчаянно громко взывал пронзительный женский голос:

— Остап!! Я здесь! Остап!..

Затем вдруг девичий крик внезапно оборвался, как если бы выключили звук. Наверное, кто-то из солдат очень крепко приложился рукой к ее красивым губам.

Уже отъехав на значительное расстояние, старший лейтенант Игнатенко понял, что опасность миновала. Это не была засада, чего он более всего опасался. В противном случае все могло закончиться куда печальнее. Очевидно, какой-то шальной бандеровец, каких здесь бродило немало, решил пальнуть из «Шмайсера» по проезжавшим мимо красноармейцам.

— Останови, — сказал он водителю, и тот послушно нажал на тормоз, но двигатель выключать не стал.

Открыв дверцу кабины, Игнатенко заглянул в кузов. Бойцы сидели подле кабины, вжавшись в борт, между ними — крепко стиснутая Оксана. С разбитой губы девушки на острый подбородок сочилась кровь, глаза полыхали ненавистью.

— Значит, все живы, — с некоторым облегчением произнес он. — Ладненько!

Сняв с головы пилотку, брюнет радостно сообщил:

— Гляньте сюда, товарищ старший лейтенант! — и показал на отверстие рядом со звездочкой. — Пулей с меня сшибло! Поднимись я чуток повыше…

— Доставил бы ты нам хлопот, — буркнул недовольно Игнатенко.

— Может, посмотрим, кто там по нам стрелял? — предложил чернявый. — Кажись, я в него попал!

— Не до этого нам, у нас свои дела. Держитесь настороже, засада может быть.

— Остап все одно прийде и запитае за мене, — сердито проворила девушка.

— Мы его как раз и ждем, — усмехнувшись, ответил Игнатенко и, сев в кабину, скомандовал: — Езжай давай!

— Понял, — охотно проговорил водитель.

Грузовик тронулся и тотчас угодил в болтанку, бросая пассажиров с одной стороны на другую.

В шесть часов пришел посыльный и передал документацию.

Значительная часть папок принадлежала его предшественнику. В ней были донесения агентов, личные наблюдения и много всего такого, с чем следовало разобраться. На одном из листочков было написано: « Хорошо поет. Узнать точнее, где он проживал до войны, где служил. Завтра с ним встречаюсь в десять часов вечера».

Майор Севастьянов был дотошным офицером — на каждой бумаге ставил число и даже время. На этом листке тоже была проставлена дата, вот только после этой встречи он не вернулся и до сих пор считался пропавшим без вести, а значит, его семья не могла претендовать на пенсию. Майора следовало отыскать, живого или мертвого. Совершенно непонятно было, кем именно он заинтересовался. Еще одна загадка, на которую следовало отыскать ответ.

Положив документы в сейф, Тимофей вышел из избы.

В Немировке, несмотря на утренний час, было многолюдно. Хлопали створки ворот; отовсюду раздавался лай собак, бабы, обвешавшись коромыслами, спешили за водой, постукивая пустыми ведрами, а на скошенном поле, временно служившем плацем, какой-то молодой и ретивый лейтенант гонял прибывшее пополнение строевым шагом.

С десяток буренок, подгоняемые мальчуганом лет двенадцати, шли на пастбище. Шумно пыхнув угарным газом, проехала трехтонка. Навстречу Романцеву шел человек с тряпичной сумкой через плечо, кивнул по-приятельски, и Тимофей тотчас узнал Потапа, почтальона, с которым добирался на грузовике до Немировки.

— А вам письмо, товарищ капитан, — добродушно произнес тот.

— Как догадались, что мне?

— Почтальон я местный. Всех здесь знаю… И потом, вы ведь на место Севастьянова прибыли, а мы с ним были большими приятелями… Хотел ваше письмо сначала в часть занести, но решил, что лучше сразу вам. Пока письмо там пролежит, время пройдет, а человек, может, известие из дома ждет, волнуется.

— Все так, — согласился Романцев.

— Вот ваше письмо, — протянул почтальон аккуратно сложенный треугольник. — Как говорится, плясать не заставляю, не то сейчас время… Человек будет доволен, и мне приятно.

— Вы ведь здесь давно почтальоном служите?

— Давненько, — согласился Потап. — Сейчас один день за три идет!

— Вы, как никто другой, здешних людей знаете.

— А то как же! — легко согласился Потап. — Мимо меня ни горе, ни радость не проходят. А что вы хотели узнать?