Уильям Грин - Чемодан для Спенсера

Спенсер с тревогой наблюдал за ее действиями

— Что вы делаете?

— Слегка взбадриваюсь.

— Да вы так вылетите через крышу. Вы только недавно приняли одну.

— Правда? — девушка задумалась на минуту и затем посчитала на пальцах. — Вы правы, точно. Спасибо. — Она опустила таблетку во флакон, а флакон в сумку. Затем принялась вертеться в кресле, пока не устроилась поудобнее, и приготовилась слушать Спенсера о сюжете картины, в которой он будет сниматься.

В конце салона все спал Пол Хендерсон.

Огромный лайнер, уже в пяти часах лета от Нью-Йорка, мчался в надвигающийся сумрак ночной половины мира.

Самолет почти завершил длинное пологое скольжение, начавшееся тридцать минут назад над Ла-Маншем.

Перистые облака, что недавно тянулись внизу, посеребренные лунным светом и обманчиво плотные на вид, оказались клубящейся дымкой. Теперь они стали серым куполом высоко над головами, заслонившим звезды и накрывшим весь мир.

Мир, их мир, лежал почти на расстоянии вытянутой руки от иях. Города, словно стаи светлячков, трудолюбиво мигали в ночи. Автомобильные фары рассекали тьму, бесплотно двигаясь по бесчисленным дорогам пригорода. Туманная земля наклонялась в свечении неба, а затем снова выравнивалась, когда пилот разворачивал машину. Париж, освещавший небо, словно ложный рассвет, лежал прямо по курсу.

Замигала надпись "НЕ КУРИТЬ". Спенсер потянулся и огляделся вокруг. Девушка в конце склона склонилась над спящим Полом Хендерсоном. Она покинула место рядом со Спенсером пять минут назад, когда пилот объявил, что они приближаются к Парижу.

Спенсер с грустью подумал, что, будь они на корабле, а не в самолете, их совместные часы могли бы стать днями. Девочка была для него просто радостью.

Ои пристегнул ремень и нагнулся к окну, чтобы посмотреть на Эйфелеву башню.

— Вот. Подержите, пока я застегну ремень. — Это была девушка. Снова рядом с ним, и, судя по голосу, в состоянии крайнего возбуждения. Она протянула ему бумажный стаканчик с водой. Затем плюхнулась на сиденье, все время болтая, с глазами, полными проказливого блеска. — Мой “приз" все еще в стране грез. Уж не знаю, как они будут снимать его с самолета в Риме. Но это их проблемы. Стюардесса слегка занервничала, когда я ей сказала, но...

— Вы сказали ей, что дали ему таблетку? — встревоженно перебил ее Спенсер.

Девушка посмотрела на него с недоумением.

— Вы что, думаете, что я чокнутая? Конечно, этого я ей не сказала. Я только предупредила, что хочу сойти в Париже.

— Но... — Спенсер судорожно глотнул, стараясь разобраться в смеси неудовольствия и радости. — У вас же билет до Рима.

— И у вас. Я просто разделю свой билет, как вы. Не волнуйтесь. Все улажено.

— Но почему? — бестолково начал Спенсер, уже зная ответ.

— Да чтобы побыть с вами. Ой, не пугайтесь так. Если не хотите, чтобы я болталась рядом, я посмотрю Париж и сама.

Спенсер вздохнул и сжал переносицу большим и указательным пальцами.

— У вас будто голова заболела, — фыркнула девушка.

Спенсер кивнул.

— Ну ведь нет такого закона, где сказано, что я обязана лететь в Рим! — капризно воскликнула девушка, роясь в сумке. — Я могу отправляться куда хочу! — она нашла свой флакон, вытряхнула таблетку и проглотила ее, запив водой из стаканчика.

— А вам не хватит ли? — укоризненно спросил Спенсер.

— Уж не собираетесь ли вы начать оттуда, где остановился юный Дэвид? Если и есть такая вещь, которая мне срочно не нужна, так это папаша. Мне уже больше двадцати одного.

— От всей души надеюсь на это, — вздохнул Спенсер.

Щелкнув, ожил динамик в салоне:

— Говорит капитан Томпсон. Мм приближаемся к аэропорту Орли и через несколько минут совершим посадку.

— Пожалуйста, соблюдайте правила для курящих и удостоверьтесь, что ваши ремни застегнуты. Надеемся, что полет вам понравился. А тем, кто выходит в Париже, — приятного пребывания. Спасибо.

Громкоговоритель смолк, и стюардесса пошла по проходу, проверяя, все ли пассажиры пристегнуты.

Спенсер и девушка стояли рядом, чуть в стороне от основного потока пассажиров, дожидаясь своего багажа в таможне Орли.

Девушка была в нервно-восторженном состоянии. Она все смотрела на настенные часы и на дверь, из которой они вышли.

— Что они так долго возятся с багажом? — прошептала она сквозь зубы.

— Терпение, — посоветовал Спенсер. — Терпение. Париж не обернется в полночь тыквой, как Золушкина карета.