Евгений Сухов - Агент немецкой разведки

– Ну, так мы их щас выкурим, – заявил Колонов, снимая автомат с плеча. – Шакуров, Малюк – за мной!

Зайдя сбоку так, чтобы его не достала пущенная из глубины землянки очередь, он отодвинул люк лаза, полностью освободив вход. Потом вытянул над лазом руку и быстро убрал. Выстрелов не последовало.

Передернув затвор автомата, Колонов пустил в лаз длинную очередь и прыгнул в него, продолжая стрелять. Вслед за ним в лаз спустились Шакуров и Малюк.

Какое-то время было тихо. Потом из землянки донеслось:

– Товарищ младший лейтенант, спускайтесь!

Ивашов протиснулся в лаз, нащупал ногами ступени и, придерживаемый разведчиками, оказался в землянке. Представляла она собой два помещения, квадратов по пятнадцать каждое, с деревянным полом и деревянным потолком-настилом. Освещение проходило через замаскированное оконце. На ночь оконце закрывалось изнутри чем-то наподобие ставен, чтобы был не виден свет от двух керосиновых ламп, висевших под потолком.

Посередине одного из помещений, в углу которого стоял топчан, находилась железная печка с плитой, на которой при желании можно было приготовить себе горячую пищу. В этом же помещении, которое Егор обозначил для себя, как спальню, в нише, закрытой занавеской, имелся запас продуктов едва ли не на полгода.

В другом помещении, со столом и лавками, также имелась ниша. В ней стояли оружие и рация в чемодане с металлическими уголками. В большом ящике стола лежали две офицерские полевые сумки-планшетки. В одной была топографическая карта-двухверстка, сложенная гармошкой, и разные солдатские и офицерские документы с пустыми бланками под печатями, а в другой – деньги. Тысяч триста, не меньше. Старшина Колонов даже присвистнул, увидев такие толстенькие пачки денег.

– Вот ведь, а? – заявил он. – Настоящий дом. Живи не хочу.

– Да, дом, – согласился Ивашов и хмуро добавил: – Только пустой.

– Значит, ушел вражина, – разочарованно произнес старшина Колонов. – Но как?

Егор огляделся. Потом прошел в «спальню», осмотрел пол и стены. Взгляд его остановился на топчане. Он подошел, наклонился и отодвинул его от стены, обнажив лаз подземного хода:

– А вот как…

Сыч скорее почувствовал, нежели услышал шаги и шорох. Схватив автомат и подойдя к лазу, изготовился к стрельбе.

Лаз пополз в сторону. И когда образовалась щель толщиной в палец, он услышал:

– Лейпциг.

Это был пароль для Коронера, если ему будет грозить опасность.

– Варшава, – произнес Сыч в ответ и опустил автомат. И тут послышалось совсем неожиданное:

– Руки вверх! Я сказал, руки вверх! Встать!

Это произнес не Коронер, а кто-то другой, более высоким голосом. Значит, он привел с собой «хвост», и опасность грозит уже ему, Сычу.

– Повернись…

Слова просачивались через щель в лазе и были хорошо слышны Сычу. А потом стало тихо. Похоже, тот, кто пришел следом за Коронером, вяжет его.

Выстрел! Он громыхнул так, словно кто-то выстрелил над самым ухом Сыча. Потом он услышал звук падающего тела и продолжительный стон. Кто-то в кого-то явно попал. Вот только кто в кого?

Затем послышался неясный говор, после чего Сыч отчетливо услышал:

– Выходи!

Это было уже обращено к нему. Значит, пулю получил Коронер…

– Щас, – желчно ответил Сыч и бросился к топчану. Отодвинул его, юркнул в лаз подземного хода, вытянув руки, приподнял топчан и поставил его на место: если и найдут этот вход, то не сразу.

Держа автомат в руках, он, пригнувшись, побежал, задевая плечами стены, по узкому и невысокому земляному туннелю к потайному выходу, холодея от мысли, что землянку обложили, и на той стороне подземного хода его поджидают красноармейцы с автоматами. Шагов за пять до выхода пошел тихо, на цыпочках, в надежде услышать, что там творится наверху.

Дойдя до лаза, остановился, постоял с полминуты, слыша, как стучит его сердце, затем поднялся по ступенькам и затаив дыхание сдвинул люк лаза. Снова прислушался, выглядывая вверх. Затем полностью сдвинул люк вбок и медленно высунул голову. Сквозь густую заросль кустов не было видно, что творится вокруг. А может, вокруг землянки в радиусе ста метров уже стоит оцепление, и он сейчас внутри него? Прорываться с боем? Затаиться до ночи?

Не выход! Время сейчас работает против него. Надо уходить, и немедленно!

Сыч ужом выполз из потайного хода. Вокруг, кажется, никого: ни шума, ни голосов. Метров сто прополз, огибая высокую траву, потом поднялся и, пригибаясь и петляя, побежал на северо-запад в сторону Писаревки, не особо заботясь о том, чтобы не оставлять следов.