Дмитрий Дубинин - Код Гагарина

Я остановил «тойоту» рядом с «немцем» и вышел наружу. Ворота беззвучно закрывались. Да, если вся эта эпопея закончится как просто временная сдача в аренду, вложение я сделал очень правильное. Надо полагать, все это благоустройство американцы вряд ли увезут с собой за океан.

Особо не раздумывая (меня больше занимала сейчас расторопность Сколопендры), я поднялся на крыльцо и толкнул дверь. Стучать было глупо — меня, все-таки пригласили сюда на этот час, да и вообще, вроде как собственная недвижимость…

Сначала я просто не понял, что со мной происходит, и вообще, где я нахожусь. Знакомый дачный интерьер стал совсем незнакомым — вместо веселеньких выцветших обоев стены затянула черная тканевая драпировка. Что за черт?..

— Заходи, — послышался мужской голос. При этом совершенно без английского или какого-либо еще акцента.

Голос доносился из большой комнаты, из «каминной». Камин, к слову, был разожжен, несмотря на жаркую погоду. Огонь, правда, был вялым, вьюшка открыта почти полностью. Из комнаты тянуло теплом и едва уловимым запахом каких-то курений… Там тоже стены частично задрапировали, кое-где, правда, полностью скрыть желтенькие цветочки не удалось. Над диваном горело бра, какого здесь раньше не висело, даже не бра, а какой-то круглый настенный фонарь тревожно-красного цвета. Свет от широкого — сантиметров тридцати в диаметре — плафона был весьма ярким. Второй светильник, такого же цвета, но не такой большой и мощный, стоял на каминной доске в окружении пятиугольника горящих свечей. Все это несколько напоминало фотолабораторию — тех еще времен, когда снимки нужно было отпечатывать на фотобумаге и вымачивать потом в проявителе и фиксаже.

В комнате находилось двое. Один из них был смутно знакомый мужчина лет тридцати — подтянутый, элегантный, в белой рубашке, черных (вроде бы) брюках и блестящих туфлях. Он сидел в одном из двух кресел у столика (второе пустовало). Видимо, он и приехал на «БМВ». Риэлтор. Цирк!

Впрочем, на мужчину (как и на детали интерьера) я обратил внимание далеко не сразу. Потому что на диванчике, под ярким красным фонарем, поджавши ножки, сидела сестра Кэсси — я даже не сразу понял, что это именно она. Мисс Роузволл была облачена в тесное и довольно короткое платье черного цвета с блестящими вставками на лифе, которое элегантно подчеркивало небольшую, но очень приятную на вид грудь, и гибкую, высокую талию. Красоту рук и плеч оно вообще не скрывало, так же, как и коленей. Рубиновым блеском сверкали серьги, браслеты, губы и пряжки на черных туфлях с высоким каблуком. Шею обхватывала тонкая цепочка, вероятно, золотая, а с нее свешивалась прямо над ложбинкой небольшая пентаграмма из желтого металла — «правильная», устойчивая, такая же, как геральдическая звездочка на официальных государственных символах.

Граждане, думайте что хотите, но я слегка обалдел. Но ненадолго. Конечно, будь я совсем уж мальчишкой (иногда мне кажется, что это было еще совсем недавно), зрелище такой готичной сексуальности прибило бы меня на месте. Но подействовало и сейчас. До такой степени, что я недовольно посмотрел на «риэлтора» — этот тип мне показался сейчас здесь абсолютно лишним. Как и любой другой мужчина, кроме меня. Правда, ни Бэрримора, ни Старлинга поблизости не наблюдалось. Но я их вряд ли принял бы в расчет при похожей обстановке. «Риэлтор» же показался мне альфа-самцом, и у меня кулаки сжались сами собой.

— Садись, — предложил мне «альфа-самец», указывая на второе кресло.

Демонстративно я выдержал паузу секунд в пять. Демонстративно медленно прошел к креслу, а пока шел, не менее демонстративно (и с искренним наслаждением) поедал взглядом Кэсси. Хороша, ничего не скажешь… Только зачем все-таки устраивать для меня подобный цирк?

Усаживаясь, я думал, что лучше спросить у этого типа: «ты чьих будешь?» или еще какую-нибудь более провокационную фразу кинуть. Очень хотелось подраться и начистить ему репу как следует — ну, как оно всегда бывает, когда ты приходишь на встречу с красивой женщиной, а рядом ошивается какой-нибудь деятель, мнящий себя модным или крутым… Впрочем, репу он и сам может мне начистить, с досадой подумал я, присмотревшись — под белой рубашкой скрывалось тело отнюдь не пингвина.

И вообще, он меня опередил:

— Меня зовут Виктор, — представился он негромко. Голос у него был «без особых примет», как и лицо — в меру овальное, в меру продолговатое, правильное и явно холеное. Лоб высокий под темной, аккуратно подстриженной шевелюрой, брови горизонтальные, глаза глубоко сидящие. Но это, скорее, из-за игры светотеней. Нос небольшой, слегка вздернутый — такой вполне мог украсить женское личико, Губы тонкие, подбородок тяжелый, «волевой».