Дмитрий Дубинин - Код Гагарина

Я взял записную книжку и сразу же увидел знакомые имя и фамилию. «Жена А. Маскаева — насч. амер. — информация о почте?»

Мне, сами понимаете, совершенно не хотелось комментировать эту запись.

— Боюсь, что я плохо понимаю, в чем суть этой фразы, — сказал я, возвращая блокнот.

После этого следователь открыл крышку ноутбука, нажал несколько кнопок и повернул компьютер так, чтобы я видел изображенное на мониторе.

— Вы не читали эту статью?

Вересков предъявил мне давешний опус журналиста Чаповалова. Я про себя решил, что пора поговорить с этим щелкопером по душам. А следователю признался:

— Читал. Высосано из пальца. Масса фактических ошибок. Может быть, даже заказной материал. Хотел даже подать в суд, но тут — сами видите — изменена одна буква в фамилии.

— Вас кто-то очень хочет скомпрометировать?

— Меня это сильно удивляет. Я ведь не депутат какой-нибудь. Не чиновник. Я — простой водитель. Шофер, на грузовике работаю.

— Какие тут фактические ошибки вы нашли? Кроме искажения фамилии?

Я перечислил все, которые мне были известны. Начал, конечно, с неверного названия заморской церкви и с того, что американцы сроду не снимали для своих месс зал дома культуры Островского. Добавил, что автор малость перепутал две церкви или, если угодно, секты с очень похожими названиями. А раз журналист настолько вольно обращается с фактами, ничего удивительно нет и в том, что он назвал меня, ныне и давно там неработающего, сотрудником (судя по тону статьи — руководящим) неких фирм с криминальным душком.

Правды ради, я ведь формально был неработающим. Более того — я нарушал закон, так как фактически занимался незаконным предпринимательством, не имея ни регистрации ИП, ни счета в банке, ни лицензии, ни малейшего желания платить налоги. Но, на мое счастье, в данный момент прокуратуру не интересовали мои заработки. Ее даже не интересовал факт сдачи американцам в аренду моей дачи. Я очень надеялся, что дело не дойдет и до жуткого эпизода на этой даче. Вересков снова вернулся к моим делам с Павлом:

— Вы говорите, что обсуждали со Столяровым вопросы религии.

— В общем, да.

— А не могли бы изложить чуть подробнее основные моменты вашей вчерашней беседы?

Ага, щас…

— Мы обсуждали сатанистов, — сказал я.

— Кого? — Вересков, кажется, даже немного удивился.

— Церковь сатаны. А также ее духовных лидеров — ЛаВэя, Кроули. Ну, и про вред, который эта церковь может нанести молодым людям, не научившимся еще разбираться в жизни…

— Вы специально встретились, чтобы обсудить именно эту тему? — следователь легко сумел обнаружить фальшь как раз в нужном месте.

— Не только, — сказал я, понимая, что Вересков уже, скорее всего, допросил Павла и теперь сверяет его показания с моими. — Столяров с подозрением отнесся к представителям американской церкви — той, с которой их перепутал этот журналист Чаповалов. И обратился ко мне за помощью. Если, допустим, я вдруг узнаю, что эти миссионеры — не те, за кого себя выдают, то не мог бы я сообщить об этом ему, Столярову то есть…

— А за кого они себя могут выдавать?

— За христиан-евангелистов. Почти таких же, как церковь, где состоит Столяров. У них есть некоторые тонкие различия, для атеистов несущественные.

— И кем же они тогда является в действительности?

Я пожал плечами. Вересков снова перелистал блокнот. Блокнот Павла. А какого, собственно, черта он находится в руках у следователя?

— Вот, смотрите, что он пишет: «Проверить версию про амер. нац. и солгул». Как вы думаете, что такое «нац. и солгул»?

— Мне такие вещи неизвестны… Это же записная книжка Столярова? Может, он использовал какие-то сокращения, которые только ему известны. Спросите уже его самого! Блокнот у вас, и он должен знать лучше, что в нем написано!

Вересков кинематографическим жестом открыл ящик стола и небрежно переправил туда блокнот.

— Такой еще вопрос, Андрей Николаевич… Можете на него не отвечать, если не хотите. Вы вчера где были около десяти вечера?

— Дома…

— Верю. И, наверное, жена ваша тоже дома была?

— Вне всякого сомнения.

— В это время кто-то из соседей или знакомых вас мог видеть дома? Или, может быть, вы с кем-нибудь по телефону разговаривали?

— Строго говоря, я был не совсем дома.

— Вот как? Где же именно?

— Рядом с нашим подъездом, на общественной парковке у моей машины. Мы с моим соседом, тоже водителем, обсуждали некоторые технические вопросы и делали мелкий ремонт. Думаю, нас там видели и другие наши соседи… Что-то произошло в это время, да?