Дмитрий Дубинин - Код Гагарина

Ноги постоянно цеплялись за угловатые камни — словно бы их кто-то специально накидал прямо на моем пути. А может, камни по ночам сами выкапываются из-под земли и ползут по ее поверхности причудливым зигзагом; кто знает, что творится у меня прямо под ногами, когда не видно ни зги, а фонарик включать нельзя ни в коем случае…

На фоне усыпанного звездами ночного неба опора ветряка казалась высотой с хорошую городскую телебашню; сооружение выглядело немного зловещим. Многочисленные угловатые лопасти замерли в ожидании ветра. «Ноги» ветряка, по-инженерному называемые «поясами», были огорожены высоким и плотным забором, правда, заметно покосившимся. Гудение дизеля доносилось из-за этого же забора, но пока я шел к деревне, генератор остановили, и над долиной повисли мертвая тишина и чернильная тьма. Приближаться к электростанции не было особой необходимости, и я пошел по направлению к полю, где под июльским ночным небом призрачно серебрились наполненные водой арыки.

Со стороны деревни пахло навозом животных… И, возможно, людскими нечистотами. К кромке поля примыкали несколько длинных сооружений, может, коровники. Может, бараки…

До меня донесся собачий брех. Вот черт! Про лучших друзей человека я ведь совсем забыл! Наивно было бы полагать, что китайцы тут обходятся без собак. Имея в соседях практически подневольных батраков, которые вряд ли испытывают к эксплуататорам нежные чувства, наверняка есть необходимость в верноподданных сторожах… Которых в случае чего и на ужин подать можно, если вдруг не окажется вариантов…

Две-три собаки, затеявшие ночной концерт, прекратили гавкать через пару минут, когда одна из них вдруг тихонько взвизгнула и заткнулась — наверное, хозяину надоело слушать бестолковый лай, и он угостил животное тумаком. Над деревней вновь воцарилась тишина. Я осторожно пробрался ближе к постройкам. Справа точно находился коровник. Слева…

Со стороны длинного дома скрипнула невидимая дверь, и наружу кто-то выволокся. Послышался зевок, надсадный кашель, перешедший в звуки, предательски выдающие серьезный метеоризм. Едва заметный на фоне темной стены силуэт слегка расставил ноги и принялся справлять малую нужду, судя по всему, прямо на тропинке. Еще раз выдал серию разнообразных звуков и отправился обратно в дом. Хлопнула та же дверь, скрывая обитателя барака в недрах жилища.

Нет, как хотите, но я не мог поверить, что образованный человек, аспирант-историк, который мог стать кандидатом наук, будет ночевать в подобном хлеву. Я бы на его месте лучше бы в правое сооружение отправился — к настоящей скотине. Хотя… кто знает, что с людьми в наше время могут делать? Та же «магия» по методу Кроули, наркотики, насилие… Но если так, то окажется ли Геннадий нам полезным после подобной обработки?

И все же — куда тогда идти? Шляться по дворам деревни, рискуя нарваться на крупного волкодава и его узкоглазого (впрочем, разрез глаз тут не главное) хозяина?

Можно было, конечно, пошнырять вокруг «ратуши» с крышей в форме соплеменной пагоды, но это я в любом случае собирался сделать. А пока я думал немного подождать и чего-нибудь все же дождаться. И дождался.

Из барака выползли сразу двое. Они тоже справили нужду в непосредственной близости от тропинки, ведущей к полю, затем уселись не то на бревно, не то на низкую лавочку у стены сооружения. Вспыхнула зажженная спичка, один из сидящих с шумом прикурил и затянулся. Натужно закашлялся — ну это уж как водится. Курить надо бросать, — в очередной раз шевельнулась вялая мысль.

— Давай в «цыганка» по две затяжки, — предложил второй.

Первый безмолвно согласился. Пара мужичков за минуту расправилась с сигаретой (а может, вообще с окурком), и один из них сказал с философским спокойствием:

— Хорошо… Но мало.

— Пошли спать, Мороз… Ты-то прохалявил вчера полдня, а я вкалывал как папа Карло за двоих…

— Но зато меня поймали и плетей всыпали, — произнес тот, кого назвали Морозом. — Теперь спина и жопа болят, сил нет… Какое спать… Леха-то барнаульский свалил… Так и не поймали, и сам не вернулся… Лафа ему сейчас, наверное…

— Если добрался куда. Может, и лафа. Че зимой-то с ним будет? Ни кола, ни двора, — скептически отозвался Воха. — Сдохнет где-нибудь на теплотрассе… Где бы еще закурить найти?

Тут и решил нарисоваться я.

— Здорово, мужики, — произнес я, выходя из темноты.

Лиц этих мужиков я не видел. Они не видели и моего. Но сразу поняли, что к ним подошел чужак.