Дмитрий Дубинин - Код Гагарина

— … Да, мы приедем, Эля! Обязательно, — услышал я слова Тани, когда выбросил окурок и вернулся к шезлонгам. — Пока, скоро увидимся.

— Поедем в больницу? — почти риторически спросил я.

— Да, а то куда же еще?

— Скоро?

— А что время тянуть?

— Просто навестить или речь опять пойдет о пропавшем муже?

— А хоть бы и так. Я думаю, что попробовать поискать его все равно надо. Хотя бы…

И Таня замолчала. Я закончил фразу про себя: «хотя бы потому, что мы с тобой Эльвире очень обязаны. Надеюсь, ты понимаешь это, Маскаев?»

…Аня за стойкой, как обычно, краснела, смущалась и ужасно переживала. Мне уже давно хотелось проверить, не влюбилась ли она в меня, чего доброго, но останавливали вроде бы чуть сгладившиеся отношения с Таней, да еще наличие такого секача, как Иван Курочкин. С ним не хотелось обострять отношения по пустякам, хотя, как сказать — пустяк ли? Вон какая ладная фигурка: при такой тонкой талии и настолько роскошные бедра — ведь просто шик!.. Я оборвал нить посторонних на этот момент мыслей, ответил невпопад на какой-то Татьянин вопрос (получив соответственное замечание), и мы зашагали наверх, под предводительством доктора Дамира Дзадоева. Врач провел нас до стационара, постучал в дверь палаты, услышал утвердительное «входите», и мы вошли. Дзадоев, впрочем, остался снаружи. Хороший доктор.

Внутри мы увидели компанию, которая нас (меня, во всяком случае) слегка шокировала набором выдающихся личностей. Конечно, Эльвиру мы тут ожидали увидеть. На той же каталке и с костылем рядом — наверное, уже встает понемногу. Ноги ее были прикрыты клетчатым пледом. В круглом кресле развалился Курач — с видом фаворита, которому позволено все, он сидел, задравши ногу на ногу и отхлебывал «ягуар» из баночки, которую держал в правой руке, по-прежнему обмотанной эластичным бинтом. Впрочем, в его присутствии здесь тоже ничего невозможного не было (я даже подумал мимолетно — а не спит ли с ним Эля периодически хотя бы?)

Однако нахождение в палате господина Монина Аркадия Федоровича меня обескуражило. Его здесь я просто не ожидал увидеть. Таня, как она потом призналась, захотела сама себя ущипнуть. Но, при здравом рассуждении, ничего невозможного не было и в этом. Все люди, связанные одной целью, рано или поздно будут скованы одной цепью. Разве что Курач казался здесь немного лишним. Но и это можно было легко объяснить.

«Здравствуйте, мое почтенье, от Аркашки нет спасенья…» Монин встал с диванчика, протянул нам целую левую руку (Тане и мне с одинаковым жестом), которую мы с некоторым колебанием пожали поочередно. Потом уселись на тот же диван рядом с Аркадием.

— Таня, Андрей… — начала Эльвира. — Вы уж не сердитесь на меня. Я часто совершаю поступки под влиянием минутного настроения, но на этот раз я продумала все. Думаю, что здесь сейчас собрались люди, у которых во многом совпадают намерения…

— Насчет стопроцентного совпадения я бы не стал говорить, — сказал я и демонстративно уставился в сторону кресла, где сидел Иван. Он и бровью не повел. Эльвира, впрочем, тоже.

— Американцы уже уехали из города, — сказала Эльвира. — Если Андрей действительно указал им направление, куда был перемещен тот предмет, который мы все тут ищем. В этом уверен Аркадий. Он позвонил мне, и он теперь с нами. Наши с ним намерения совпадают, и мы теперь знаем больше, чем американцы.

— Американцы куда уехали? — спросил я. Скорее всего, для того, чтобы хоть что-то спросить.

— Неясно. Пока неясно, — ответил Монин.

— Если вы хотите, чтобы мы составили вам компанию в вашем прожекте, уж тогда есть смысл открыть нам всю информацию, — заметила Таня.

— Не думаю, что мы знаем всё, — сказала Эльвира. — Но если мы хотим добраться до артефакта первыми, нам придется отправить Андрея к американцам.

— Мне это совсем не нравится, Эля, — прочувствованно произнесла Таня. — Пусть я и чувствую себя твоей должницей, но не до такой уж степени…

— Вообще, Тань, — сказал я, — лучше всего нам с тобой сейчас встать и уйти, — сказал я.

— Вы этого не сможете сделать, — сказала Эльвира.

— Но почему?

Курач тем временем допил свой химический яд, поставил пустую баночку рядом с собой на пол и не спеша размотал бинт с правой руки.

— Вроде уже зажило, — пробормотал он, разминая внушительных размеров кисть… На которой красовалась татуировка — человеческий череп с крылышками. Не уголовная наколка, скорее армейская. Иван, если верить его словам, служил на аэродроме и сгибал руками стойки шасси, судя по всему, как минимум от ТУ-95… И еще он провожал Геннадия Ратаева на поезд. В компании со Студентом и Лымарем…