Вячеслав Миронов - Операция «Паритет»

До крупнейшего порта Германии Гамбурга – 288 км. Самый лучший пассажирский порт – Киль. 350 км. Далековато. Оптимальный вариант – нефтяной порт Вильгельмсхафен. Там, как пить дать, стоит под разгрузкой какой-нибудь наш танкер с ГСМ. Но туда ещё дальше добираться. 500 км. Бремен – 400 км. Не то. Не пойдёт. Думай! Бременхафен – 450 км. Не то! Эмден – 530 км. Росток – 230 км.

– Постой, поговори с Фридрихом. Я посмотрю, что у них там в холодильнике.

В дверях зала обернулся.

– Эй, граждане, там без фокусов? Спокойно можно доставать? Спрятанной гранаты там нет?

– Нет. Там всё чисто.

– Угу.

Генерал посмотрел на меня. Понятное дело, мы бы там напихали кучу сюрпризов. Так, на всякий случай от любопытствующих субъектов. Гражданские. Что с них взять.

Я тем временем думал как нам добраться до Гамбурга.

Шеф недолго возился на кухне. Вот он появился на пороге. В руках замороженный пакет, в котором матово поблёскивали алюминиевые пеналы.

– Это образцы? – спросил у Инны.

– Да.

– Пора в дорогу.

Генерал подтянул штаны.

– Ну, а вы с нами.

– Мы не поедем!

– Да, куда же вы денетесь?!

– Не поеду в Россию!

– Отчего тебе не нравится Россия? Хочешь об этом поговорить?

– Там холодно и там ГУЛАГ!

– Да, ладно! ГУЛАГа давно нет. Поменьше читай антисоветскую литературу. Особенно перед завтраком.

– Не поеду.

– Дружочек! Ты даже представить себе не можешь до чего дошла современная фармакопея. Те кошмары, которые прочитал в потрёпанной книжке – лёгкий шорох летней листвы. Поверь мне на слово. Ибо, можно тебе вколоть укол,..

– И я умру?

– Нет. Смерть – венец жизни. Ты будешь жить. Но в плену собственных кошмаров. Тебя будут есть твои же комплексы, страхи, детские воспоминания, помноженные на все ужасы, что ты видел в кино или читал в книгах. Каждый день ты будешь мучительно умирать, а поутру снова воскресать и так много лет. Несколько десятков лет. Ты не сможешь общаться с окружающими. Ты будешь слишком занят своими мыслями. И выхода оттуда не будет. Мозг будет подбрасывать тебе всё более сложные лабиринты. Каждый день – новый уровень. Только ты не будешь там победителем. Иногда ты будешь приходить в сознание и понимать, что смерть есть высшая награда для тебя, И с этой мыслью ты будешь погружаться в новый виток ужаса. Гормоны выйдут из-под контроля, и, может быть, из-за этого, тебе удастся умереть. Но ты даже не поймёшь что это было. Как правило, это бывает смерть от инсульта, реже – инфаркт, ещё реже – от удушья. И подумай, червь, ты лежишь на полу, с полу разбитыми гениталиями, и пытаешься мне что-то доказать. Ты – кал для анализов. Восторгаешься чумой, которая уничтожит половину человечества. "Железного занавеса" нет. Берлинская стена превратилась в прах. Мир стал открытым. Не знаю на что рассчитывают те, кто собирается распылить её в России на границе в Китаем. Она всё равно попадёт в Европу. И всё. Не будет мира. Не будет людей. И твои деньги ты не сможешь применить. Туалетная бумага будет стоить дороже, чем та, что испачкана краской. Ничтожество ты. Убийца многих миллионов. И ты собираешься что-то возражать? Не слышу. Что ты там мычишь? А?!

Он топнул по полу возле головы. Тело вздрогнуло. Подпрыгнуло. Обмякло. В паху образовалось тёмное пятно, которое расширялось.

Шеф поморщил нос.

Ну, всё, "клиент" созрел. Надо "качать".

И мы начали в два голоса общаться с телом.

Оказывается, это чучело много знало. Не полностью, отрывочно. Но знало.

С английской стороны контакты поддерживал некто Уилсон. По компетенции – вирусолог, по повадкам – матёрый сотрудник спецслужб. Молча, вежливо, холодно. Его интересовали только факты. Никаких эмоций. Большое значение уделял вирулентности штамма. Требовал увеличить, чтобы смертность была максимальная. Зачастую использовал военные термины.

В силу того, что тёзка Энгельса был жаден, и желал получить много денег, то запомнил телефон и адрес Уилсона. Он, кстати, не совпадал с адресом компании куда следовало поставить вирус.

Фридрих наш пошёл дальше. Используя повод, напросился в сопровожденцы в очередную командировку в Лондон. Для этого пришлось коллегу накормить слабительным за вечерней кружкой пива. Коллега наутро позвонил, сообщил, что подхватил кишечную инфекцию и сидит на унитазе. Смывая свои фекалии, увеличивает счёт за воду. Со слов нашего визави, коллега больше расстраивался по этому поводу. Очень прижимистый дядька.

И Фридрих, переживая за общее дело фирмы, вызвался добровольцем в командировку. Охотников до этого мероприятия не было особо. У всех свои планы были. Да, и что там в этом Лондоне делать? Нечего там делать. Климат – ерунда. Все вокруг чопорные. По-немецки особо никто не говорит. Заносчивы. Любят вспоминать, как немцы бомбили Лондон. И что англичане победили в войне.