Александр Тамоников - Один против Абвера

Капитан Саблин благополучно вписывался в систему, где все карательные органы были мощным оружием, сосредоточенным в одних руках. «Диктатура пролетариата» — понятие мифическое, «власть народа» — из того же разряда. Страной управляла коммунистическая партия с мощным пропагандистским и карательным аппаратом, с разветвленной сетью собственных спецслужб, следящих за всеми, с могучей армией.

Если партии на данном этапе выгодно завалить фашизм, если интересы Родины и партии наконец-то совпали, значит, он на своем участке фронта обязан вылезти из кожи, хотя и не коммунист. Но если Алексей хотел долго жить и работать, то ему, видимо, придется вступать в ряды ВКП(б).

Хотя кого из коммунистов спасал от расстрела собственный партбилет? Не помогали ни заслуги, ни деньги, ни маршальские мундиры, ни искренняя вера в грядущее торжество марксизма-ленинизма и верность генеральной линии.

В мутном свете лица на фотографиях плохо различались, к тому же за окном смеркалось. Он вынул из планшета треснувшую лупу, стал разглядывать снимки через нее.

Капитан Кондратьев Дмитрий Олегович. Тридцать шесть лет, скуластое лицо, жесткий ежик, во взгляде что-то дерзкое, вызывающее.

Капитан Рожнов Алексей Константинович, тот же возраст. Лицо круглое, незлое, аккуратный пробор. Он следит за своей внешностью, хотя со зрением у него явные проблемы. Отсюда и очки.

Политрук полка майор Костин Евгений Романович. Сорок два года, широкие плечи, тяжелая челюсть и маленький нос. Близко посаженные глаза сами по себе вызывают недоверие и опаску. Возможно, пламенный оратор, умеет убеждать и вдохновлять солдат, но внешне это совсем не та фигура, которая может пользоваться у них безграничным доверием.

Командир роты связи тридцатидевятилетний капитан Чаплыгин Борис Аркадьевич и вовсе выглядел на снимке какой-то химерой. Лучшей фотографии не нашлось? Лысоватый мужчина с большими ушами напряженно смотрел в объектив. Или за него. Он думал при этом о чем угодно, только не о спасении социалистической Родины от коричневой заразы.

Саблин подошел к окну, раздвинул шторы, мрачно посмотрел на темнеющее небо. Во дворе перекликались красноармейцы, кряхтел двигатель полуразобранной полуторки. Подъезжали и уезжали «газики» и «виллисы». Курьеры и порученцы осуществляли связь с подразделениями полка, разбросанными по окрестностям.

«Ну и как мне теперь работать? — раздумывал капитан. — Всех арестовать и пытать, пока кто-нибудь не сознается в работе на абвер? За это меня по головке не погладят. Да и толку особого не будет. Признаются слабые, чтобы избежать дальнейших пыток.

А мне нужен реальный враг. Сейчас не тот случай, когда признательные показания может подписать кто угодно, лишь бы они были. Да и не сторонник я пыток и избиений».

Хороший способ заставить мозги работать — их временное отключение. Капитан плыл по звездному небу, разгребая туманности и галактики. Вспыхивали яркими пятнами жизненные узловые точки.

Детдом под Ташкентом, гам, крики, суровая надзирательница-воспитательница Анна Тимофеевна с палкой. Средняя школа при этом заведении.

«Саблин, к доске! Опять не выучил?»

После были ремесленное училище в Тамбове и трехгодичная служба на Дальнем Востоке. Там тогда еще было тихо, не «летели наземь самураи под напором стали и огня».

Вслед за этим рабоче-крестьянская милиция, уголовный розыск, ловля бандитов и убийц. Все это на фоне массовых репрессий. Ликвидация крупной банды матерого рецидивиста Жоры Копченого, терроризирующей густонаселенный Куйбышев. Хвалебный материал в газетах с его лучащейся физиономией. Именно эти публикации, наверное, и помогли ему избежать ареста и бесславного гниения в Сибири.

Начальник отдела уголовного розыска, перевод в столицу. Опять убийцы, грабители, мошенники, приснопамятная Марьина роща.

Женитьба, развод.

Переход в Главное управление государственной безопасности. Это структурное подразделение НКВД позднее, после ряда перетрясок и упразднений, стало самостоятельным ведомством.

Война, окружение под Могилевом, изнурительные бои с тяжелыми потерями. Санинструктор Лида из молдавского Приднестровья — кудрявый курносый ангел, не предназначенный для этого мира, спасавший раненых с поля боя. Короткая ночь в блиндаже, море чувств и эмоций. Наутро он выносил с поля боя ее бездыханное тело с осколком в красивой груди.

Перевод в армейскую разведку. Трудное лето сорок второго, проведенное в воронежских и донских степях. Знаменитый приказ № 227 «Ни шагу назад!», наделавший много шума. Формирование штрафных подразделений из потенциальных смертников, которых командование бросало в самое безнадежное пекло.