Сергей Самаров - Война для двоих

Возвращаться, как понимал капитан Радиолов, группа может только в случае выполнения задания или отмены его, например в том случае, если майор Гиваргис аль-Хабиби самостоятельно освободился и прибыл в дивизию спецназа. Второй вариант был более предпочтительным, хотя и не прояснял роли майора Джереми Кокса во всем этом деле. Допускал Радиолов и скоростные действия своей группы по освобождению Гиваргиса. Чтобы не гадать, капитан снова закрыл глаза и не заметил, как уснул…

Джереми Кокс по дороге к себе в гостиницу, где его уже, судя по времени, должен был дожидаться Абдурахман, познакомился со спасенным им человеком. Звали того Хашим Шукри. Он был по профессии фельдшером, хотя и работал последние несколько лет сельским ветеринаром. Как сам плаксиво сознался, учился когда-то спасать людей, считал это своим призванием, даже хотел со временем, если бы все удачно сложилось, стать врачом и никогда не собирался убивать и уж тем более не есть убитых. Он был слабым человеком по характеру, имел шестерых детей и мечтал только о том, чтобы ему дали возможность их вырастить.

– Где твой дом? – спросил Джереми.

– Здесь. В Кафр-Зите. Раньше мы в деревне жили, там у меня работа была, но деревню русские разбомбили. Там по периметру позиции повстанцев стояли. Их бомбили, а потом, когда они отступили, и деревню с землей сровняли. Два-три дома уцелело. Тогда моего отца с матерью убило. Перебрались в город. Нашли дом, не совсем разваленный. В подвале живем все вместе. Там же, в той же комнате, семья сестры жены.

– Жену с детьми давно не видел?

– С тех пор, как арестовали. А так я всегда дома ночевал. Жена не знает, что со мной произошло, куда пропал. Дети не знают. Уже третий день пошел…

Джереми решил быть добрым до конца.

– Три часа тебе даю, чтобы с семьей повидаться. Сейчас посмотришь, где меня найти, и через три часа приходи. Я верю, что ты не убежишь. Да и зачем тебе бежать, ты сейчас под моей защитой.

– Спасибо…

– Я – офицер американской армии. У нас принято при обращении к офицеру добавлять слово «сэр».

– Спасибо, сэр… – Хашим Шукри оказался покладистым человеком. Легко понял и согласился. Тот же адъютант Салим долго не мог приучиться добавлять это слово. Ему казалось, что такое обращение его унижает. Хотя должен был бы видеть разницу между собой и майором американского ПВО, не говоря уже о полковнике Управления по борьбе с наркотиками. Хашим свое место понял сразу. Понял и принял.

Джереми предупредил часового за столом на этаже, чтобы тот пропускал к нему Хашима, который будет жить здесь же. Часовой обещал передать это и по смене. Часовых было всего трое, и они сменяли один другого по одному и тому же графику. Иначе было нельзя. Часовые должны знать в лицо тех, кого охраняют.

– Там, сэр, – сказал часовой, кивком головы показав на дверь кабинета, – вас ждет Абдурахман. Минут десять-пятнадцать назад пришел…

– Я знаю, – кивнул Кокс. – Хашим, можешь идти. Через три часа я тебя жду. Где меня найти, ты теперь знаешь. У тебя есть часы?

– Нет. Я раньше пользовался часами в трубке, но трубку у меня при аресте забрали и не вернули. Кому-то она приглянулась. Сейчас уже бесполезно искать и спрашивать. Все одно – не вернут. А мне вообще было не до того. Рад остался, что не расстреляли, как многих. Но часы есть у моей жены. Большой будильник. Он ей от моей бабушки достался в наследство. Точно ходит. Я буду следить за временем, сэр. Я не опоздаю…

– Тогда иди…

Отпустив Хашима, Джереми подумал, что шел на риск, отпуская к семье человека, который совсем недавно смирился со своей неминуемой смертью и даже, как Коксу показалось, не думал о вариантах спасения. Но на такой риск он шел умышленно. Или Хашим станет верным, как собака, помощником, или на него не стоит полагаться. С другой стороны, Хашим не из тех людей, что сумеют сбежать. Если он даже попытается это сделать, его, как думалось, обязательно поймают и пристрелят. Даже походка Хашима говорила о его природной рассеянности и малой пригодности к боевым действиям. Ибрагим как-то говорил Джереми, что каждую ночь одного или двух перебежчиков убивают при попытке перейти нейтральную зону. Тем не менее количество желающих сдаться властям и попасть под правительственную амнистию не убавляется. Если Хашим пожелает сбежать, его-то гарантированно пристрелят.

Вообще-то Джереми Кокс уже начал сожалеть о своей природной слабости, сам не понимая, зачем ему Хашим понадобился, вернее, может понадобиться. И предположил, что сработал, как это называется в психологии, синдром Робинзона Крузо, который завел себе Пятницу только для того, чтобы избавиться от одиночества. Кто-то заводит птицу, кто-то собаку или кошку, кто-то кролика или утку, кто-то Пятницу. Наверное, и Кокс чувствовал себя в Сирии одиноким человеком, живущим к тому же по чужим документам, под чужим именем.