Мария Кольцова - Война на двоих

Туфли. Тканевые, замшевые, из искусственной кожи.

Туфли. На низком, среднем и высоком каблуке.

Туфли. Босоножки, лодочки, оксфорды.

Никто в Берлине не проклинал туфли как Мари. Ей, конечно, не нравились и тонкие платья с узкой талией, и гламурные шляпки. Но туфли она особенно ненавидела. Постоянные мозоли и шрамы, боль и страх споткнуться на мельчайшем камушке – разве это дело? Из-за необычного взгляда на модные тенденции ее даже выгнали из школы. Ну что поделать, если учебная форма и на вид, и на ощупь будто тюремная роба? Да что там роба – хуже. Та хоть не жмет со всех сторон.

– Зато теперь я полностью свободна! Свободна от всех ограничений и обязательств!

Утопив руки в глубоких карманах штанов и громко, будто всем назло, шаркая ботиночной подошвой, девочка в грубой, полу-расстегнутой серой рубашке неспешно прогуливалась по городским улицам. Если бы автором этой повести был неисправимый романтик, в этом месте он бы обязательно приписал, как красиво развевались ее золотистые, сияющие, длинные волосы. Но повесть эту написал отнюдь не романтик. Поэтому этого уточнения здесь не будет. Да его и не было бы, будь автором и романтик, так как у Мари этих самых великолепных волос не имелось. Своей остриженной головой она чрезвычайно гордилась. Ни разу в жизни она не видела девушек, чьи волосы бы не касались плеч. Даже в журналах.

– Почему так стричься до сих пор не модно? Это ведь так удобно! Можно не тратить все утро на расчесывание и завивание кудрей. Просто встала и пошла! Вот женщины странные…

По дороге проносились черные лакированные автомобили, у бордюра испуганно волочились велосипедисты, шумели набитые людьми трамваи. Жизнь в Берлине кипела – будто война и не начиналась. Мари даже и представить не могла, как это – война. Со школы она помнила только то, что страшнейший враг Германии – евреи, что война – с ними, что евреи – враги культуры, их цель – разрушить все и править миром. Больше ничего о войне она не знала, да и не хотела знать. Зачем забивать голову ненужными мыслями?

Девочка свернула в знакомый переулок. Скоро она уже будет дома. Наверняка фрау Катрин напекла булочек и ждет ее к уроку. После позорного отчисления Мари из школы-интерната эта старая добрая женщина приютила ее у себя, и, будучи бывшей учительницей, занялась ее образованием. Мари всегда занималась с ней с удовольствием, ведь ее ждали удобное кресло-качалка, черный чай с базиликом и душевная беседа за книгой.

Из раздумий девочку выдернул чей-то пронзительный крик. Посреди бела дня, под окнами, из которых выглядывали заинтересованные люди, избивали мальчика. Трое рослых белокурых парней повалили бедолагу на землю и безжалостно колотили его ногами. Вся сцена сопровождалась смехом как самих мучителей, так и «зрителей». Несчастный отчаянно пытался закрыть лицо руками и еще больше съежиться, чтобы боль от ударов не казалась настолько сильной. Мари аж затрясло от ярости. Не раздумывая, она подлетела к одному из хулиганов и отвесила ему смачную пощечину. Вздрогнувший юноша поднес ладонь к горячей и красной от удара щеке и гневно уставился на девушку. В его глазах играло бешенство.

– Ты… что это? Ты… это… совсем ку-ку?

Его товарищи тоже наконец оставили «жертву» в покое и с изумлением рассматривали неожиданного соперника.

– Вот вляпалась! Их трое, а я одна. Неужели придется «включать мальчика»? Хотя, а как иначе…

Мари глубоко вздохнула и решила – пора.

В ту же секунду жаркий дневной воздух разрезал абсолютно естественный мужской баритон:

– Я вам, мелюзга, не кукушка. Зачем дурью маетесь? Знаете, что с такими как вы обычно делают?

Лица парней мгновенно приобрели цвет белой, но не самой свежей простыни. Они, затаив дыхание и хватая друг друга за локти, начали отступать назад, все дальше и дальше, пока не скрылись за ближайшим поворотом.

– Бывают же черствые люди.

Мальчик продолжал лежать на земле, закрыв лицо руками. Мари склонилась нам ним и ласково похлопала по руке:

– Все хорошо, они ушли. Можешь не прятаться.

Подушечки его пальцев медленно прошлись вниз до подбородка и через пару мгновений окончательно оторвались от загорелой кожи, однако глаза упорно не хотели открываться. Мари невольно улыбнулась.

– Правда, они ушли. Совсем.

Мальчик свел брови в недоумении:

– Ты девочка?

– Да.

– Откуда ты здесь?

– Пришла к тебе на помощь.